Черный русский. История одной судьбы

Я развелся с этой женщиной и женился на моей нынешней жене по большевистскому законодательству, потому что другого законодательства, когда мы жили при большевиках, не было. Теперь же, сэр, я позволю себе отметить, что ни один мужчина не обязан поддерживать бывшую жену, с которой он развелся при таких обстоятельствах. Что касается меня, сэр, то я знаю, что она не больна, потому что в Берлине у меня есть очень близкие родственники, которые точно сообщают мне, какой жизнью там живет мой ребенок. Как я говорил вам ранее, сэр, моя бывшая жена не является матерью моей дочери Ирмы, поскольку у меня вовсе нет от нее детей, и она держит мою дочь при себе только потому, что думает, будто я стану поддерживать ее ради девочки, потому что я не допущу, чтобы мой ребенок голодал. Разумеется, будь у меня паспорт, я поехал бы в Берлин и забрал бы мою девочку с собой, но сейчас я не могу отсюда уехать; что касается моих документов, которые могли бы доказать, что развод с бывшей женой и женитьба на нынешней жене – это факты, то, сэр, я говорил вам ранее, что у меня их украли в России, так что я приехал сюда, в Константинополь, без каких-либо документов. Теперь же, сэр, прошу извинить, что снова вас беспокою этой моей тягостной историей, и, надеясь, что успешно объяснил все, что касается моей связи с этой женщиной, остаюсь со всем уважением

Фредерик Брюс Томас

Родившийся в Кларксдейле, Миссисипи

Фраза о месте рождения была запоздалым дополнением (Фредерик использовал другие чернила) и имела целью напомнить дипломатам о заявлении на получение американского паспорта. Тем не менее ничто из этого не возымело значения; дипломаты ему не поверили. Когда в следующий раз один из них будет писать в Государственный департамент, он назовет Эльвиру «внебрачной спутницей» Фредерика.

* * *

Объявившиеся в Берлине Валли с Ирмой были в тот период не единственным драматическим поворотом в семейной жизни Фредерика. Внезапно нашлась в Румынии Ольга, его старшая дочь, живая и как будто здоровая, замужняя, под фамилией Голицына. 13 июня 1921 года она послала из Бухареста в американское генконсульство в Константинополе телеграмму на французском языке с просьбой сообщить Фредерику о ее местонахождении и о том, что у нее «manque totalement» – «ничего нет». Получить эту новость должно было быть для Фредерика большой радостью и облегчением, ведь он вот уже два года ничего не слышал о дочери – с тех пор как она пропала во время эвакуации из Одессы. Он был очень близок с нею, и перед революцией готовил ее себе в помощницы. Ее новая фамилия вполне могла показаться Фредерику знакомой, поскольку Голицыны были одной из самых известных и великих княжеских семей императорской России; но, похоже, муж Ольги был всего лишь однофамильцем. Фредерик ответил на ее крик о помощи. К 1923 году он посылал ей по 1500 франков в месяц, что равняется сегодня нескольким тысячам долларов (его дела к тому времени пошли в гору), и продолжал делать это в течение трех лет, даже после того, как она уехала учиться в Париж.