Черный спектр 2

— Сказала бы я, Ника, как на тебе заживают раны, да субординация не позволяет. — Таша похвалила регенерацию командира.

— Как на собаке? — Догадалась Ника.

— Даже лучше.

— Отец говорит, что мы не такие, какими сами себя видим. Мы больше похожи на плотный огонь или молнию, которая долго живет. С помощью волнового разума на нас можно влиять. Отец лечил меня много раз, и других лечил и раны затягивал, когда возможно.

— Слушай, а что мы тогда придумываем как нам стать лучше необращенных. — У Шепота разгорелись глаза. — Вот ведь готовая причина. Мы можем сами себя излечить. Ну, не совсем сами, но все равно это в нашей среде. Если у твоего отца станет больше помощников, то мы будем под покровительством их сверхспособностей. Мы не будем болеть, раны на нас будут заживать, как на собаках. Кто же не захочет стать одним из нас? — Эмоционально спросил он.

— Нам нужен прецедент. — Ника поворошила красные угли в костре. — Ситуация, когда группе необращенных сможем помочь только мы, и чтобы это получило огласку.

— Опять политика. — Вздохнула Таша. — Нас же учили, что политики всегда пытались сгубить мир в угоду амбициям.

— Ника дело говорит. — Заступился Шепот. — Надо заложить зерно сомнения во взгляды необращенных и медленно создавать у них впечатление, что мы немного сверхлюди.

— О, высокомерие. — Усмехнулась Таша. — А сами едем на машине сделанной необращенными.

— Надо учиться ждать. Терпение и труд все перетрут, как говорит Анатолий, друг отца. У необращенных часто рождаются обращенные дети и если бы не рынки невольников, мы бы уже скоро заметили, как на нашей стороне становится большинство. — Ника бросила в закипевшую воду сухой брикет трав.

— А давайте предложим им выкупать таких детей? — Предложил Шепот.

— На что?

— Не знаю пока.

— Мы для них прислужники черного спектра, а это звучит, как служители темных сил, и все наши сверхспособности, как дар в обмен на душу. Это пугает, а вкупе с пропагандой превращает в параноидальный страх перед нами. — Заключила Таша.

— И что нам остается? — Спросил Шепот. — Оставить все как есть?

— Я не часто задумываюсь о таких глобальных вещах. — Призналась Таша. — Мне намного приятнее думать о том, как я создам свою семью, нарожаю детей и все такое, но иногда я думаю, что стоило бы сделать еще одно кольцо кристаллов, чтобы расширить нашу территорию. Или отправить рейд к ближайшему невольничьему рынку и забрать всех рабов оттуда. Это же сразу тысяча человек.

— Ого! — Удивился Шепот. — Не думал, что у тебя бывают подобные идеи.

— Это потому что у меня большая грудь? — Таша демонстративно поправила её. — Так это не я, а мужчины глупеют рядом с ней.

— Шепот, пересядь на другую сторону. — Ника в шутку указала товарищу на противоположную сторону костра.

— Вижу, идей для нашего развития хоть отбавляй, осталось только выбрать самые подходящие. — Шепот сломал пяткой ветку пополам и кинул в костер.

— Самая подходящая идея для нас сейчас, это хорошо поужинать и выспаться перед завтрашним сидением внутри грохочущего монстра. — Ника зевнула и полезла в свой рюкзак за ужином.

Даже сухое и жесткое мясо показалось ей мягким и вкусным из-за жуткого чувства голода. Ресурсы организма уходили на заживление раны и требовали восполнения питательными веществами. После ужина Ника отправила напарников спать. Шепот лег в кузове у парового котла, чтобы тепло его тела маскировалось пышущим от жара металлом. Таша легла в кабине, примостив между сиденьями деревянный щит, валявшийся в кузове. Возможно, он и раньше служил для той же цели, так как его размеры идеально подходили под размеры кабины.

Ника решила не сидеть на месте, а ходить кругами вокруг стоянки и отмахиваться от мошкары веткой акации. Нападения зверей на спящих товарищей она не опасалась. Они не стали бы близко подходить к дурно пахнущей машине. Сама держала в руках оружие, готовая применить его в любой момент. Но ночь не давала поводов беспокоиться. Ника уже знала, как поведут себя птицы, в случае появления незваных гостей. Да и тренированное подсознание подсказывало, когда надо начинать беспокоиться.

На небе высыпали яркие звезды. Воздух остывал от летнего жара и постепенно напитывался влажным ароматом леса. Нике пришлось плотнее укутаться в куртку, чтобы не стучать зубами от холода. Она дошла до дороги и даже вышла на нее. Черную дорожную петлю едва можно было разглядеть под слабым светом звезд. Мир, если не считать стрекочущих сверчков и поющих птиц, безмолвствовал. Он будто спал, а крики ночных животных были его сновидением.