Черный список

Мама Сани и Сени, женщина лет сорока по имени Зоя, имела, по всей видимости, тяжелый характер, но по случаю праздника и присутствия постороннего, то бишь меня, старательно это скрывала, мило улыбалась и даже не очень дергала малышей нотациями и замечаниями. Впрочем, особой нужды в этом не было, ибо я мощным усилием реанимировал в себе давно погибшего сказочника, и ребята слушали мои баллады с открытыми ртами. Я молол какую-то оперативно-следственную чушь, а сам думал о том, как бы мне найти Сережу Лисицына, да чтобы это никому не бросилось в глаза. Если б еще знать точно, где он сейчас находится!

Торжественный ужин шел своим чередом, через полчаса лично сам шеф-повар принес на огромном блюде рыбу «по-щипановски», подождал, пока мы отведаем по кусочку, и, вкусив свою долю похвалы, покинул нас. Рыба действительно удалась, но готовил он ее, естественно, по своему собственному рецепту. Интересно, что сказал бы мой давний приятель Коля Щипанов, если бы узнал, что я ничтоже сумняшеся одним легким движением руки произвел его из сыщиков в кулинары?

К концу трапезы я решил, что искать Лисицына должен кто-нибудь из дома номер 8, Юра Мазаев или девочки. Это будет выглядеть вполне естественным, потому что Стасов-то пропал, вот они и беспокоятся, а Сережа — единственный работник милиции, которого они в этом городе знают. Теперь нужно придумать, как связаться с ними, не вызывая подозрений. Собственно, проблемы в этом не было, нужно только, чтобы кто-нибудь из них находился во дворе в тот момент, когда мы будем проходить мимо, а уж что сказать, я придумаю.

Но все получилось совсем не так, как я себе напланировал. Едва свернув на нашу родную Первомайскую, я сразу увидел белый микроавтобус «Скорой помощи», стоявший возле моего бывшего дома. В оцепенении я смотрел, как двое санитаров задвинули в машину носилки, и Танин светло-сиреневый свитер мелькнул и исчез в темном чреве автомобиля. Следом за носилками в машину забрались Ирочка и Мазаев. Хлопнули дверцы. «Скорая» промчалась мимо нас и скрылась за поворотом.

Огромным усилием мне удавалось держать себя в руках, изображая равнодушного любопытствующего. Возле дома 8 стояли несколько человек, и нужно было во что бы то ни стало оказаться рядом с ними как можно скорее, пока они не разошлись, чтобы хотя бы краем уха услышать, что же произошло с Татьяной. Расспрашивать специально было нельзя: среди них могут оказаться лица заинтересованные, и мое внимание к малознакомой курортнице не пройдет незамеченным.

Поравнявшись с заметно поредевшей группкой сочувствующих, я напряг слух и чуть замедлил шаг.

— Я всегда говорю, что покупать можно только у хозяев с их собственного огорода, — горячо доказывала женщина, которую я уже видел утром, когда ходил с мальчиками за арбузами. Тогда она торговала грушами из своего сада. — А на этом привозном какой только заразы не подцепишь. Вон в Дагестане, говорят, опять вспышка холеры, а они оттуда везут и везут.

— И не говорите, — подхватил пожилой мужчина, в котором я опознал хозяина дома 10, где жил Юра Мазаев. — Вот так попадешься во время отпуска — и весь отдых насмарку. Правильно, что подружку ее и Юрия Сергеевича тоже увезли, пусть возьмут у них анализы, вдруг им тоже гадость какая-нибудь попала в организм.

— А с ними еще четвертый был, высокий такой, Владиком зовут, — раздался из темноты чей-то голос. — Они все время вместе ходили. Почему же его не увезли?

К этому моменту группа осталась у меня за спиной, и я с трудом преодолел мучительное искушение обернуться и посмотреть, кто же это у нас такой наблюдательный. Или любопытный не в меру? В любом случае, я был уверен, что он — не из числа сочувствующих. Это наблюдатель, поджидающий Стасова и надеющийся выцарапать из окружающих хоть какую-нибудь информацию о том, куда же я запропастился.

— А он с ними не кушал, — донесся до меня голос Веры Ильиничны. — Его вообще целый день не было, уехал куда-то.

У меня было такое чувство, будто мое сознание сжалось в крошечный комочек, болезненно пульсирующий, как обнаженный нерв в разрушенном зубе. Какое-то время я вообще ничего не соображал, словно провалившись в бездну под действием наркоза, и пришел в себя только на пороге своей комнаты, когда Виктор, прощаясь, крепко сжал мою ладонь в дружеском рукопожатии.

— Саня, Сеня, скажите дяде Диме «спокойной ночи», и спать, — строго скомандовала Зоя, открывая дверь.

— Спокойной ночи! — хором проорали Старший и Младший.