Черный список

Я даже нашел в себе силы улыбнуться. Соседи ушли к себе, а я уселся на пороге, вытянул ноги и закурил. Мятый комочек сознания постепенно расправлялся, принимая свой обычный размер и плавно заполняя пустоты в моей дурацкой башке. Итак, они отравили Таню, чтобы выманить меня. Круто же им приспичило меня найти, если они пошли на такое. Но в одном я мог быть уверен — отрава, которую они подсунули, была сильная, но не смертельная. В попытках убрать меня из города они делали все, кроме самого простого и радикального. Они пытались спровоцировать скандал, купить меня халявой, искалечить мою дочь, но они ни разу не покушались на меня. Почему? Ответ у меня был только один: они категорически не хотели убивать приезжего работника милиции. Фокус с «гражданкой, прописанной в Москве» или с «гражданином, утонувшим во время купания в нетрезвом виде» мог пройти с киношниками, но не пройдет со мной. А они категорически не хотят, чтобы в город приезжали чужие милиционеры. Именно поэтому они не могут убить и Таню, ведь она следователь, и случись что с ней, немедленно из Питера прилетят ее коллеги. Тем более что она прославилась, отдав под суд самого Алояна. А когда со следователем, сумевшим выкрутить руки такому крутому мафиози, что-нибудь случается, в первую очередь начинают проверять, уж не счеты ли с ним сводили. А вот банальное пищевое отравление — это безопасно. И в то же время достаточно серьезно, чтобы я, ломая ноги, кинулся в больницу ее проведать.

И если сказать честно, мне больше всего на свете как раз и хотелось кинуться туда. Даже при том, что я все понимал: меня выманивают из норы, меня поджидают. Я сам много раз заманивал в эту ловушку преступников и всякий раз удивлялся тому, что она срабатывает, хотя известна всем и каждому, как бородатый анекдот про Вовочку. Всем известна, а все ловятся. Феномен какой-то. Теперь же я испытывал этот феномен на собственной шкуре и уже ничему не удивлялся. Теперь я понимал, почему примитивная ловушка срабатывает. Потому что беспокойство за близкого тебе человека грызет тебя с такой силой, что ты просто забываешь и о своей безопасности, и обо всем остальном. Это беспокойство вонзается в тебя раскаленным железным прутом, и чья-то безжалостная рука дергает этот прут и поворачивает его у тебя внутри, и ты буквально теряешь рассудок и знаешь, что единственный способ прекратить мучения — пойти и увидеть своими глазами, что все в порядке.

Можно наплевать на опасность и пойти в больницу. Но если со мной что-нибудь случится, три человека окажутся совсем беззащитными. Три человека, одна из которых — молодая женщина Катя Иванникова, а двоих других я должен вычислить, чтобы попытаться спасти. И счет идет уже на секунды, беда может случиться в любой момент. Нужно во что бы то ни стало вычислить этих ничего не подозревающих людей и принять меры к их защите, потому что Тане я все равно ничем не помогу. Рядом с ней врачи, и они сделают все, что нужно, а от меня пользы все равно никакой.

Вместе с беспокойством за Таню меня терзало и ощущение собственного бессилия. Город маленький, и если местные политические лидеры вошли в тесный сговор с правоохранительными структурами, мне здесь вообще ловить нечего. Я — приезжий, живущий по липовым документам и имеющий оружие, на которое у меня нет разрешения. То есть разрешение, конечно, есть, но оно есть у подполковника Стасова, об этом написано прямо в его служебном удостоверении. А вот у Дмитрия Николаевича Галузо никакого разрешения нет. И если меня возьмут за жабры вместе со всей этой липой, то неприятностей у меня будет выше крыши. Одно дело, когда я на работе, тогда все мои выкрутасы называются оперативной комбинацией и проводятся только с ведома и разрешения начальства, по крайней мере, липовым паспортом пользоваться можно только с высочайшего соизволения. А когда я нахожусь в отпуске, предупредив руководство о своем увольнении на пенсию, то вести себя должен прилично и законопослушно. И между прочим, за паспорт Галузо голову отвернут не только мне, но и Игорьку Дивину, который его раздобыл.