Черный талант

— Разъезжать по домам и встречаться с авторами — это задача журналиста, то есть моя, — сказала я. — Говорите, где вам удобно встретиться. У меня сегодняшний день отведен на работу — после вас мне нужно повидаться еще с несколькими нашими авторами. Так что вы назначайте место встречи и время, а я под вас подстроюсь!

— Да можете приезжать хоть сейчас, — милостиво разрешил Семенихин. — Обычно знаменитые писатели встречаются с корреспондентами в ресторанах, но увы, я себе не могу в данный момент позволить поход в подобное заведение. Я сейчас временно без работы, у нас сокращение было в офисе, поэтому живу случайными заработками. Жены и сына дома нет, поэтому, если вас это не смущает, могу пригласить вас домой. Заодно и рассказы посмотрите, может, выберете что на свое усмотрение.

— Хорошо, я приеду, — пообещала я. — Скажите только адрес…

Максим Семенихин проживал в ничем не примечательном доме на совсем не примечательной улице нашего города. В Тарасове, ровно как и в любом другом городе, существуют подобные места — они ничем не запоминаются, пройдешь — и в памяти ничего не отложится. Как говорится, глазу не за что зацепиться — магазины, жилые здания, светофоры… Это место нагоняло тоску и унылое настроение — всем своим видом оно говорило о том, что и жители его погрязли в рутине, ведут скучную, ничем не примечательную жизнь. Утром встают, завтракают, едут на работу, после — заходят в магазин рядом с домом, чтобы купить продукты для ужина, ложатся спать после просмотра телевизора или новостей в соцсетях. И так — изо дня в день, не пуская в свою жизнь ни одной случайности, ни одного отхождения от кем-то придуманного порядка. Чем-то они напоминают мне живых зомби — словно в их головы кто-то вживил программу, которую они соблюдают всю свою жизнь, а потом так же незаметно умирают, по тому же заведенному порядку. Странно, что в подобном месте кто-то способен заниматься творческой деятельностью, а не обыденной, привычной работой. Я говорю о Максиме Семенихине. Если б я постоянно находилась в таком доме на подобной улице, вряд ли мне хотелось бы делать что-то особенное, непривычное.

Семья Семенихиных проживала на втором этаже серого, безрадостного девятиэтажного дома. Я набрала на домофоне номер квартиры — двенадцать, — и подъездную дверь тут же открыли. Наверняка кроме меня Максим никого не ждал — что-то подсказывало мне, что он, как и Владислав Курагин, живет подобно затворнику, пытаясь создать уникальное произведение.

Я поднялась на лифте на второй этаж, дверь была уже открыта. На пороге стоял худой, даже тощий человек, на котором болталась бесформенная рубашка светло-зеленого цвета, явно не по размеру, и потертые синие джинсы. Лицо Максима было давно не бритым, а волосы всклокоченными, словно в его квартире не существовало такой вещи, как зеркало. Семенихин походил скорее на холостяка, чем на мужа и отца ребенка. Странно, что жена не посоветовала ему хотя бы побриться и расчесаться, я уже не говорю о том, чтобы подобрать одежду по размеру. Интересно, почему мужчины, занимающиеся творческой деятельностью, склонны так небрежно относиться к собственной внешности? Я больше чем уверена, что супруга Максима следит за собой, как Лада Курагина. Да и сыну советует, что надевать. А мужья — они как дети, такие же безалаберные и беспомощные в бытовых делах.

— Здравствуйте! — Максим улыбнулся и констатировал: — Вы — журналист? Только как к вам обращаться, я, увы, не знаю. Вы не представились.

— Ах да, — я улыбнулась в ответ. — Меня зовут Татьяна Иванова, я работаю и в газете «Тарасовские вести», вот мое удостоверение… — я протянула ему ту самую визитку, которую показывала Курагину. Однако Семенихин оказался не таким недоверчивым, как его бывший друг, и махнул рукой:

— Да бог с ними, с этими формальностями. Даже если б вы были воровкой, брать в квартире особо нечего, поэтому любой грабитель разочарованно покинул бы наши апартаменты. Извините заранее за бардак в моей комнате, так-то жена в квартире чистоту наводит, но я не люблю, когда у меня перекладывают вещи. Я потом ничего найти не могу.

— Не беспокойтесь, меня ничем не смутишь, — снова улыбнулась я. — Разрешите войти?