Черный телефон

После паузы я кивнул опять.

– Тоже вранье. Я все время врал. Он нам не звонит. – Эдди глубоко, прерывисто вздохнул. – Понятия не имею, где он и чем занимается. Только один раз он меня набрал, еще из-за решетки. За два дня до того, как слинял. Голос у него был… Как будто старался не реветь. Заставил меня поклясться, что я не выкину ничего такого, за что туда попаду. Сказал, меня точно попробуют пидором сделать. Там куча бостонских негров, налетают всей шоблой, и привет. А потом он исчез, и никто не знает, что с ним стряслось. По-моему, будь он в порядке, он бы точно позвонил. Мы с ним неразлейвода были. Не заставлял бы он меня гадать, что да как. А еще я знаю, что ни за что не стал бы он чьей-нибудь подстилкой. – К этому времени Эдди уже беззвучно плакал, вытирая слезы рукавом. Потом поднял на меня злые, покрасневшие глаза. – Так что не пойду я за решетку из-за случайной аварии, в которой не виноват. Никто из меня гомика не сделает. Пытались уже. Этот говна кусок из Теннесси, моей мамашки хахаль… – Он осекся и отвел глаза.

Я молчал. Вид Эдди Прайора со слезами на глазах лишил меня дара речи и всех возможных аргументов.

– Мы уже ничего не изменим, – дрожащим голосом заключил Эдди. – Что сделано – то сделано. Это был несчастный случай. Дурацкий рикошет. Кто бы там ни пострадал, надо как-то дальше жить. Если затихаримся, нас не вычислят. Кирпичей я набрал под мостом, там их куча, расшатавшихся. Никому и в голову не придет, что один из них не сам свалился, разве что нас видели. А если ты все-таки соберешься куда-то звонить, предупреди меня, потому что я им не дамся, чтоб со мной не вышло, как с братом.

Некоторое время я собирался с силами, чтобы ответить, и наконец выдавил:

– Забудь. Давай, что ли, телик посмотрим.

Мы наконец выпутались из зимней одежды и шагнули в кухню. Где я чуть не врезался в Морриса, который стоял у открытой двери в подвал с мотком упаковочного скотча в руке. Голову он склонил к плечу, будто вслушиваясь в музыку сфер, глаза расширились, уставившись, как обычно, в никуда.

Эдди оттолкнул меня локтем, сгреб Морриса спереди за ворот черной, в рубчик, водолазки и влепил его в стену. И без того выпуклые глаза брата вытаращились еще больше. В оторопелом недоумении он уставился в пылающее лицо Эдди. Я перехватил руку приятеля, пытаясь разжать пальцы.

– Признавайся, подслушивал, дебил малолетний? – наседал на Морриса мой приятель.

– Эдди!.. Эдди!.. Неважно, слышал он или нет! Он не расскажет! Пусти! – просил я.

Когда Эдди ослабил хватку, Моррис, моргая, уставился на него с открытым ртом. Потом искоса глянул на меня – что это, мол, такое было? – и пожал плечами.

– Пришлось разобрать осьминога, – начал объяснять он. – Нет, мне нравилось, как его щупальца сбегались к центру. Как спицы в колесе. Но откуда бы ты ни влез, всегда было понятно, куда приползешь, а это неинтересно. Когда все запутано, труднее, зато любопытнее. Так что у меня новая идея. Хочу начать с центра и двигаться по спирали, как паук.

– Потрясно, – отозвался я. – Действуй.

– Я столько коробок еще никогда не использовал. Погодите, сами увидите.

– Дождаться не можем. Правда, Эдди?

– Точно, – подтвердил он.

– Если что, я внизу, за работой, – подытожил Моррис и, проскользнув между мной и Эдди, ссыпался вниз по лестнице.

Мы же прошли в гостиную. Я включил телевизор, но не мог понять, что смотрю. Как будто вышел из собственного тела и стою в одном конце длинного коридора, а в другом конце его, на диване, сижу тоже я, рядышком с Эдди – только вот не я это, а пустая восковая кукла.

– Прости, что наехал на твоего брата, – сказал, наконец, Эдди.

Мне хотелось, чтобы он ушел, хотелось остаться одному, свернуться калачиком на кровати в тихой, умиротворяющей тишине собственной спальни. Но я не знал, как об этом попросить. Поэтому пробормотал онемевшими губами:

– Если Моррис все-таки расскажет – хотя он этого не сделает, я уверен, даже если он нас слышал, он не понял, о чем мы, – но если он вдруг расскажет… ты не… ну… ты…

– Не убью себя? – докончил за меня Эдди и коротко, хрипло, хмыкнул. – Нет, черт возьми. Я убью его. Но он будет молчать, правда?

– Правда, – подтвердил я, чувствуя, как сводит желудок.

– И ты тоже, – добавил он через несколько минут.

День угасал, в комнате сгущалась тьма.

– Да, – пообещал я.

Эдди вскочил на ноги.

– Мне пора. Ужинаю с двоюродным братом. До завтра.

Я подождал, пока не хлопнула входная дверь. Потом встал – неуверенно, как пьяный. Шатаясь, выбрался в холл и стал подниматься по лестнице. Где чуть не споткнулся о Морриса. Он сидел на шестой от начала ступеньке, положив руки на колени, с бесстрастным лицом. Из-за темной одежды только это лицо и виднелось в полутьме. Сердце у меня екнуло. Я застыл, уставившись на него. Он смотрел на меня в ответ со своим обычным инопланетным выражением.

Значит, он слышал и конец разговора. В том числе, и обещание Эдди убить его, если он проговорится. Но я был почти уверен, что брат ничего не понял.