Черный треугольник. Роман

После того как были опознаны рипида и серебряная свеча, Чуркин, человек, по мнению Борина, неглупый и поднаторевший в общении с представителями закона, круто изменил свою тактику. Он понимал, что запирательство стало не только бессмысленным, но и опасным. Оно могло лишь усугубить его положение. «Чистосердечное признание»? Маловато. А вот активная помощь в розыске похищенного - это зачтется. Кроме того, Чуркина, как и Махова, вдохновляла ненависть к конкурентам, которые вырвали у него из глотки сочный кусок. Адреса Константина Прилетаева он не знал. Зато имел некоторое представление о саратовских барыгах, которые могли помочь Прилетаеву реализовать похищенное: самим купить или найти подходящих покупателей. Чуркин назвал двенадцать человек. Троих в Саратове не оказалось, они отсутствовали, а за остальными Борин и начальник Саратовской уголовно-розыскной милиции установили, насколько это было возможно, наблюдение. Взяли под контроль и излюбленные барыгами места: толкучку у пристани, рестораны, рынок, трактиры.

На следующий день вечером в ресторане «Товарищество» на Александровской улице сотрудники Саратовской милиции задержали Павла Болдырева и Валентину Сазонову, которые, по словам Чуркина, давно знали братьев Прилетаевых. Болдырев имел две судимости за скупку заведомо краденого. После нашумевшего в Саратове ограбления музея Радищева у него на чердаке нашли несколько полотен известных русских художников. В картотеке бывшего антропометрического отделения при сыскной полиции о нем имелись подробные сведения. В той же картотеке числилась и сожительница Болдырева - Сазонова.

В ресторане «Товарищество» эти двое предлагали золотые слитки приехавшему в Саратов по каким-то делам самарскому купцу Горлову. Купить слитки Горлов не успел…

При личном обыске у Сазоновой нашли шесть слитков, а на квартире ее сожителя - еще восемь. После непродолжительного запирательства они признали - вначале Сазонова, а затем и Болдырев, - что золото им дал для продажи Матрос, то есть Константин Прилетаев. За посредничество он пообещал двадцать пять процентов выручки. Откуда у него золото, Матрос не сказал, а они не спрашивали. Где и у кого живет Матрос - этого они не знали.

Борин провел очную ставку между Чуркиным и задержанными.

Сам факт ареста Чуркина, который в преступном мире Саратова занимал приблизительно такое же положение, как Махов в Москве, не мог не произвести должного впечатления. А тут еще выяснилось, что Чуркин во всем признался и лезет вон из кожи, чтобы помочь уголовному розыску. Короче говоря, Сазонова «уточнила» свои показания: адреса Матроса она не знает, но они договорились встретиться с ним на следующий день в условленном месте… В каком? В трактире «Волжский бурлак».

В трактире была организована засада. Константин Прилетаев явился на свидание вовремя. Его арестовали без всяких приключений.

Оказалось, что он проживал в Саратове под фамилией Самарина (паспорт купил в Москве на Сухаревке), в доме № 6 по Рождественской улице. Здесь, в голландской печи, заштукатуренной и замаскированной поверху наклеенными обоями, была обнаружена основная часть привезенных ценностей. Кое-что изъяли у покупателей похищенного и посредников, но еще не все. Этим сейчас занимаются оставшийся в Саратове Хвощиков и местная милиция. Видимо, тут все будет в порядке или почти в порядке.

- Почему же вы сказали, что Сухов поторопился с поздравлениями? - перебил я Борина. Ответить он не успел, так как в комнату вошел Артюхин и доложил, что подъехала машина товарища Рычалова.

III

Обычно в кабинете начальника Московской уголовно-розыскной милиции пахло мужскими аткинсоновскими духами и хорошим табаком. Теперь к этому устойчивому запаху присоединился другой - запах мироваренной палаты. В густой аромат росного и белого ладанов тонкими нитями причудливо вплетались едва уловимые благоухания перуанского бальзама, базилики, сандарака, розового масла, богородской травы, померанца и имбирного корня. Этот необычный для уголовного розыска запах исходил от узорчатых серебряных алавастров, сосудов для хранения мира, того самого мира, которым церковь благословляла на царствование Ивана Грозного, Федора, Бориса Годунова, Шуйского, Михаила Романова… «Миропомазание при короновании есть высшая степень оного таинства, - умильно закатывая глаза, говорил нам в семинарии рыжебородый отец Афанасий. - При этом у государя помазуются его лучезарное чело, его ясные очи, уста, ноздри, уши, грудь, где бьется его сердце для блага народного, и руки, в коих ему надлежит крепко держать скипетр и державу великого и многоязычного государства Российского…»