Чёрный утёс

Глава взмахнул рукой, и от пальцев отделилась зеленоватая волна, ударила в висящую над дверью раковину: та глухо зазвенела. В кабинет заглянул один из стражников и посмотрел на Аргалида вопросительным взглядом.

– Пусть нашего пленника допросят завтра днем, если он продолжит молчать, то останется в «мешке» подольше.

– Слушаюсь, Глава. – Тритон кивнул и закрыл дверь.

«Хаос отлично служил Имбре, как и его старший брат Герас. Однако исчезновение одного и появление другого здесь… что-то странное творится с этими тритонами. У Эреба остался Эфир. Неужели, избавившись таким способом от сына-нарушителя, он хочет достичь поста в коралловой столице?» Возможно, Аргалид был единственным, кто относился к главе Сомбры благожелательно. У него самого не было сыновей, себя он посвятил служению Имбре и подсказал королеве идею послать изгнанников Сомбры в южный бастион. Многие бы его осудили, узнав, кто поделился с королевой подобной крамольной мыслью, но Эрида приняла его предложение и даже нашла полезным. Аргалид видел прибывших в бастион мутантов, среди них были и преступники – но не сыновья Эреба, тритоны, виновные лишь в том, что их отец посмел выжить, проявил недостаточно храбрости перед опасностью.

Тритон поднялся с кресла и подплыл к окну-провалу с видом на бирюзовые воды и стайки мирно плавающих оранжевых рыбешек. Солнечные лучи пронзали морскую толщу, скользили по нежным головкам проплывающих медуз, украшенному кораллами подоконнику.

«Он все равно нарушил границу! Хаос, если бы ты рассказал, что прибыл следом за Нокте…» Аргалид покачал головой и прижал пальцы к вискам. «Как все непросто. Эреб тоже не захотел ничего объяснять. Что они оба скрывают? Может быть, это как-то связано с приказом Эриды. – Он повернулся к Нафаивелю, не решаясь притронуться к магическому оку. – Я могу спросить ее, однако вряд ли она ответит. Королева ненавидит, когда обсуждают ее приказы».

Заложив руки за спину, тритон неторопливо шевелил хвостом, размышляя: «Только если сама Нокте сумеет дать знак, вступится за него… Хаос никогда не отличался болтливостью, четко выполнял все приказы. И если он молчит, значит, на то есть серьезная причина».

Сомбра

Немигающим взглядом Эреб смотрел на сына. Эфир стоял напротив Нафаивеля и молчал. Он уже услышал ответ отца Аргалиду и старался не выдать страха за брата. Заложив руки за спину, он осмелился спросить:

– Неужели ты действительно не вступишься за него? Оставишь решение за главой Имбры?

Эреб сгорбился на стуле и опустил взгляд на кинжал, лежавший среди бумаг. Если бы Хаос сейчас стоял перед ним, тритон самолично пронзил бы его сердце. «Я так долго старался, чтобы никто не встал на моем пути к Имбре. Но собственные дети мешают мне достичь власти: сначала Герас, теперь Хаос».

– Ты действительно считаешь нас помехой, – прошептал Эфир, увидев ответ в отцовских глазах. В них не было ни сожаления, ни печали утраты, волнения или страха за них – лишь пустота.

– Я устал от ваших оплошностей, вы – никчемные создания. Хорошо, что ваша мать не дожила до этого позорного дня, не увидела, как ее дети рушат будущее семьи, – процедил Эреб, и его глаза заволокло чернотой.

– Ты помешался, отец. Но власти тебе не видать, королева не подпустит тебя к себе, – выпалил Эфир и махнул рукой, словно отгоняя видение отца. Эреб бросился на сына, но тот вильнул вбок.

– Я уничтожу любого, кто встанет на моем пути. – Спинные плавники Эреба раздулись, блеснув острыми иглами.

– Значит, так тому и быть.

Эфир оскалился, готовый принять удар. Эреб бросился вперед и уложил сына на лопатки. Иглы впились Эфиру в руки, когти вспороли плечи. Это был заведомо неравный бой, но Эфир был готов к нему.

– Это ты предал всех нас, – прохрипел он, вонзив кинжал в застарелый шрам на груди отца. Торчащие чешуйки отвалились, темная кровь смешалась с водой. Эфир с силой оттолкнул от себя ошеломленного отца и навис над ним. – Мы поменялись местами, никогда не недооценивай противника. Ты всегда учил нас этому, но не думал, что окажешься на месте поверженного. Я опущу твое тело в бездонную пропасть. – Тритон сел рядом с отцом, тот попытался вытащить кинжал из груди, но зазубрины на стали не позволяли этого сделать. Эфир вонзил оружие глубоко. – Если бы ты вступился за Хаоса, я бы тебя простил и всего этого бы не произошло, но одержимость столицей свела тебя с ума!

Эфир поднял отца и через окно поплыл к бездне, чья темная пасть ждала подношения. В ее мраке Эфир видел ворочающиеся тела серпенсов, поднимающиеся вверх пузыри аквапилов. Погружаясь в холод и черные воды Сомбры, тритон неотрывно смотрел в глаза отца, но тот по-прежнему видел в сыне врага.

Когда тело исчезло в темных водах бездны, Эфир вдохнул полной грудью и покинул Сомбру.

Сидя на камнях, омываемых ледяными волнами, тритон смотрел на Черный утес и думал о брате. «Ты должен выжить и вернуться домой, Хаос, я жду тебя». В окне замка он увидел тусклый огонек.

* * *