Черный веер королевы Изабеллы

– Загустела, с утра он тут лежит.

Хотя он и не высказал вслух свою мысль, но девушка с облегчением выдохнула – ее не подозревают, она только что приехала в поселок, а профессора ударили по голове еще утром. Да и женщины-свидетельницы от вывода участкового расслабились, перестали смотреть с подозрением на незнакомую девицу, что оказалась на месте преступления. Правда, Фаине никак не удавалось выдохнуть даже после того, как представитель закона перестал посматривать на нее с недоверием.

Ей не давала покоя рука, тонкая, но со знакомым ей стальным захватом. Девушка вздрагивала каждый раз, когда в отражении зеркала из-под скатерти выскакивала мускулистая ладонь с бесцветным маникюром.

И Фаина, и Ольга одновременно заметили то, ради чего они приехали в поселок – среди книг и вороха пожелтевших документов на длинном стеллаже лежал веер из черных перьев, абсолютно внешне точно такой же, что оказался в рюкзаке Фаины во время экскурсии в музее. Мерцающая полированная ручка, мягкая гладь лебединых перьев, узкая петля шелковой ручки. Он был братом-близнецом музейного экспоната.

Пока участковый склонился над протоколом, а соседки вздыхали над бедным профессором, Ольга пыталась его достать незаметно для полиции и свидетелей, совершая опасные выпады из своего укрытия. Но трюк никак не удавался, так как полка стеллажа находилась слишком высоко для низкорослой Ольги. Она вытягивалась из-под прикрытия скатерти и снова пряталась обратно, не завершая выпада. Когда женщине все-таки удалось коснуться круглого кончика, то веер подскочил и с шумом полетел вниз, роняя по пути вазы и книги.

От неожиданного грохота свидетельницы зашлись визгом, повскакивали со своих мест, а участковый резво ухватил табуретку за ножку, превратив ее в орудие.

Файка замерла от ужасной мысли, что сейчас ее напарницу обнаружат и узнают, что история про научную работу – абсолютная ложь. Все будет раскрыто, от похищения веера до покушения на несчастного профессора.

«И старика на тебя повесят», – снова зазвенели в голове слова Ольги.

Участковый осторожно шагнул в комнату, за ним засеменили робко женщины, последней на автомате протопала Файка. Сердце у нее колотилось так, что было непонятно, как эти люди не замечают ее взвинченного состояния.

Зорькин обошел комнату по периметру, заглядывая в углы, с досадой захлопнул рамы и выругался:

– Кошаки чертовы бегают, где приспичит. Наразводили! – И строго взглянул на председательницу.

Та поправила значок:

– Мой Тиша не такой, он поест, умоется и в баньке спит.

– А по ночам кто курей соседских гоняет? – нахмурился участковый.

– Так он молодой еще, полгодика котику. Подрастет и присмиреет, – примирительно затянула женщина.

Но Фаина их перепалку даже не слышала, стояла как вкопанная у стола, чувствуя, как дергается рюкзак, который она держит в руках. Ольге все-таки удалось подхватить отлетевший раритет, и теперь она сунула вещицу напарнице в сумку втайне от остальных.

Фая даже дышать перестала, чтобы не выдать своего волнения. Рюкзак в ее руке ходил ходуном, пока не шлепнулся на дощатый пол.

От повернутых в ее сторону лиц девушка сжалась и прошептала:

– Извините, это я неуклюжая, уронила сумку.

– Тьфу! – нахмурился полицейский. – Хватит уже кошатину искать эту, время мое тратите. Еще свидетелей опрашивать, а я только один протокол заполнил.

И потянулись длинные минуты, пока Зорькин задавал вопросы, отдуваясь от дневного зноя, женщины перешептывались между собой, а Фая отвечала, обмирая каждый раз, что ляпнет что-то, что выдаст ее с головой. Она рассказала подробности своего приезда, на ходу переделывая рассказ так, чтобы не упоминать об Ольге. Уставшие женщины уже начали хлопотать на кухне, принеся в стаканах воду, чтобы хоть немного прийти в себя от одуряющей жары. Председательница даже порывалась начать уборку, но участковый сурово буркнул:

– Ну, начала суету. Еще приедет с района группа, там эксперт все фотографировать будет, отпечатки снимать. Кто тут шлялся. Так что не трогай здесь ничего лучше, а то потом проблем не оберешься.

Женщины в испуге отдернули руки от стаканов.

– Да помой их потом, че уж, при мне же пили, – миролюбиво прогудел Зорькин и снова опустил голову в документы.

В конце концов через несколько мучительных часов участковый подсунул девушке бланки на подпись, тыкая толстым пальцем в нужные места.

– Ну, вот это, можете идти. Только не уезжать.

– Как не уезжать, из поселка? – удивилась Фаина.

– Из города, – нахмурил брови Зорькин. – Вас еще следователь опросит, может, там чего еще. Я свое дело закончил, сейчас дом опечатаю и дальше буду работать. Или на обед. – Он сверился с часами. – Ух, уже к пяти дело, а я и не перекусил. Мне врачи запрещают режим нарушать. Так, давайте на выход все, я буду дом опечатывать.

Женщины заспешили к дверям, помогая на ходу закрывать деревянные рамы, а Фая обмерла на месте от мучительного вопроса – как же из дома выберется Ольга?

Но участковый ей впасть в привычный ступор не дал, мягко подтолкнул девушку к двери: