Черт из тихого омута

— А ничего, — хвала всевышнему, старуха имела особенность быстро переключаться на главное, иначе сидеть бы Кириллу у нее в гостях до рассвета… — Сначала он прошел. Как всегда, грудь нараспашку, без шапки, шея голая, будто ему не холодно! Форс один, и только! Да чтобы бабы кидались ему на шею!.. Потом дочка соседкина прошла. Потом зазноба его пролетела птицей. Мне с четвертого этажа неплохо было видно, как спешила. Хвала господу, освещение такое во дворе, как белым днем, все видать. Шучу, конечно, но видно хорошо, так вот летела она, ног под собой не чуяла. Полную сумку чего-то несла. Угощение небось… Только угоститься-то ей не пришлось, вот так вот…

— Почему? — насторожился Кирилл.

— Так ушла она быстро. Даже не ушла, а убежала, словно за ней сто чертей гналось. Шарф с головы сбился, волосья по плечам хлещут, и рыдает, рыдает! У скамейки подъездной встала, пополам согнулась и рыдает. Я даже фортку приоткрыла, думаю, чего это она согнулась-то? Может, думаю, плохо ей? А она сгорбилась — и плачет чуть не до визга! А потом поскользнулась на каблуках-то и чуть не упала в снег. И побрела потом. Шарф соскочил, шубенка нараспашку, ноги еле передвигает. Вот тебе и все…

— Что все? — переспросил Кирилл. — Не понял!

— Прошла любовь-то, говорю… — Старуха с минуту смотрела немигающим взглядом прямо перед собой, будто перелистывала в памяти что-то. — Думаю, она его и убила.

— Почему так?

— А чего ей было орать?! А потом возвращаться?!

— Как — возвращаться?!

— А так! — Старая женщина вдруг откинула край одеяла, свесила ноги в шерстяных носках на пол и жалобно проблеяла: — Худо мне что-то, парень. Как бы не помереть прямо сейчас. Напугал ты меня, окаянный! И чего я с тобой говорю, сама не знаю…

Кирилл запаниковал по-настоящему. Женщина видела многое, многое из того, что для других осталось тайной за семью печатями. Ему было просто необходимо узнать все до конца и задать еще уйму вопросов, которые могли пролить свет на происшествие. Поэтому он заспешил:

— Чего нужно?! Может, таблеток?!

— Ишь, заботливый какой! — фыркнула старуха и прошаркала мимо него в кухню. — Идем уж. Таблетки выпью да чаю заодно. Надо же было тебе притащиться ночью! Пришел бы днем, и поговорили бы…

Кирилл шел за ней следом. Они расположились в кухне за столом, накрытым свеженькой клеенкой. Старуха тут же высыпала в рот полгорсти таблеток, запила их водой прямо из-под крана и засуетилась с чаепитием.

— Давай угощайся, не боись, не отравлю! — устало пошутила она, пододвигая к нему чашку с выщербленным краем. — Говорить еще долго нам с тобой…

Кирилл недовольно поерзал на шаткой табуретке, взял в руки чашку с чаем и опасливо отхлебнул. Как и предполагалось, чай отдавал распаренным веником, к тому же старуха явно экономила на сахаре. Но делать было нечего, приходилось хлебать ее пойло и старательно делать вид, что оно вовсе не омерзительное. Иначе на ее откровения можно было не надеяться. Со страхом старуха давно справилась и теперь находилась в более выгодной позиции. Пугать ее было нечем. К тому же делать это было бы опасно, учитывая ее здоровье и возраст. А она, судя по всему, была настоящим кладезем информации.

— Так вот, вернулась она часа через полтора, — без перехода начала говорить хозяйка. — Медленно так шла, чуть не волоком ноги тащила. Стояла у подъезда какое-то время. Потом зашла и…

— И?!

— Опять так же выскочила, что и в первый раз. Опять как бешеная! Вся нараспашку, спаси господи… Ты, парень, не думай ничего другого — она убила. А кому еще-то? Только она.

— А чего ей его убивать? — поинтересовался Кирилл, мысленно радуясь тому, что правильно определил для себя пол подозреваемой.

— Так понятно чего: из ревности! — фыркнула женщина, смешно боднув головой воздух. — К нему же кто только не таскался! То малолеток притащит. То шалав каких-нибудь полуголых, разукрашенных.

— А мужчины его посещали?

— Кто же знает, кого в нашем подъезде посещали мужчины? Он ни с кем никогда под руку не ходил. А чужаков тут пруд пруди шастает. У нас же в подъезде, почитай, половина квартир съемных. Кто умер, кто съехал. В ту пятницу тоже мужики всякие мотались туда-сюда. Только я их не запомнила. На что они мне, коли мне все и так понятно?! Вот, правда, после убийства, дней не помню через сколько, к нему франт один наведывался. Из ваших небось, из бандюков!

— Что за франт? — Кирилл мысленно ухмыльнулся: разговор шел о нем.

— Такой, весь из себя. С портфелем, при плаще и галстуке. Не тебе чета, голодранцу, — старуха вдруг впилась в него глазами и несколько мгновений внимательно изучала его лицо, но ничего не сказала, а только продолжила после тяжелого вздоха: — Он, значит, зашел к нему, к этому убиенному…

— Откуда знаешь? — настороженно поинтересовался Кирилл.

— Так я стояла у открытой двери и слушала, где он высадится. Аккурат к нему зашел и тихо так дверку прикрыл. Его дверь закрылась, будь уверен! Я тут все двери по звуку узнаю.

Досада на собственную неосторожность запоздало уколола самолюбие Кирилла. Могла ведь бабка и милицию вызвать, и шум поднять…