Черт из тихого омута

— Да иди ты! — Она рассмеялась, запустив в него стопкой льняных салфеток. — Вечно ты!..

Он успел сделать лишь пару шагов в ее сторону, а она — встать со стула, когда раздался этот дурацкий звонок в дверь.

— Не открывай! — крикнула она неестественно сдавленным голосом, сама не понимая, почему так испугалась.

— Почему? — Гена был уже у кухонной двери. — Музыка играет, ясно же, что мы дома. Глупо не открывать. А вдруг это твои подруги? Сонь, ты чего?

Знать бы ей — чего она! Просто сердце зашлось разом и словно исчезло куда-то. И изображение сделалось вдруг нечетким. Стены кухни поплыли влево, а раскиданные по полу салфетки утратили свое очертание, превратившись в небесно-голубые размытые пятна. И еще по спине продрало таким морозом, что судорогой свело лопатки. И с чего это? Знать бы ей!..

— Геночка, ну пожалуйста, не открывай! — пискнула она жалобно, но ее просьба не была услышана, так как Гена оказался уже у входной двери.

Она услышала щелчок замка, потом приглушенный говор в прихожей. Причем по топоту ног было ясно, что визитер был не один. Потом изумленный вскрик Гены и какие-то громкие протестующие возгласы, опять же его. Другой мужской голос скорым речитативом все что-то говорил и говорил без остановки. Соня не могла себе представить, кто это. Просто стояла посреди кухни и, прижав сжатые кулаки к груди, умоляла себя не бояться.

— Соня! — Гена крикнул так громко, будто она находилась сейчас на балконе соседнего дома, а не стояла в трех метрах позади него. — Что это такое?

Ей все же пришлось сделать над собой усилие и пойти в прихожую.

У двери стояли трое незнакомых ей мужчин. Один в штатском, высокий симпатяга, парень с удивительными глазами, смотрящими в настоящий момент на нее с немым укором. И два милиционера при полном параде: в бушлатах и теплых шапках мышиного цвета. Взгляды их были по-казенному суровы, что опять же не вселяло оптимизма.

— Соня! Что это? — Гена привалился к стене и, вытянув вперед обе руки, указал ими в сторону визитеров. — Они говорят, что пришли за тобой! Говорят о чем-то диком и непонятном!.. Я просто не могу поверить! Что это такое?

Соня молчала. И не потому, что не знала, что нужно говорить в подобных случаях, а потому, что ожидала увидеть этих ребят много раньше.

— Пришли все-таки… — обронила она вполголоса, но все услышали.

Гена слабо охнул и сполз по стене, неловко выставляя в сторону негнущуюся ногу. А парень в штатском плотоядно улыбнулся ей, пробормотав:

— А вы, оказывается, нас ждали?

— Да нет, собственно, — Соня обхватила себя руками и еле удержалась от того, чтобы не усесться на пол рядом с Геной. — А вы по какому вопросу?

— Ой, чуть не сказал — по процедурному! — парень дурашливо продекламировал старый шлягер. — Хотя это и не против истины, совсем даже наоборот.

— Итак, я слушаю вас. — Знал бы кто, чего ей стоило это самообладание, челюсти просто сводило судорогой от желания лязгнуть зубами, но нельзя было этого допускать, ни в коем случае нельзя. — Что заставило вас вторгнуться на мою территорию?

— О, вот как! — Парень осклабился в улыбке. — Молодцом, гражданка Перова! Вторжение, да еще на территорию частной собственности… Но вторжение наше вынужденное.

— И даже ордер имеется?

Все, если она сейчас не присядет на что-нибудь, то упадет непременно. Или начнет выть прямо посреди прихожей. Хвала господу, что догадалась увезти коробку с наркотиками из квартиры!

Как оказалось, ордера на обыск у визитеров не было. Но решение о задержании ее на трое суток кем-то было все же подписано.

— А можно узнать, в чем меня обвиняют? — вяло поинтересовалась Соня, хотя ответ знала наверняка.

— Там узнаете, — туманно пообещал ей симпатичный малый, стражи в форме оставались безмолвными до самого конца. — Собирайтесь быстрее…

Гена поднялся в тот самый момент, когда Соня проходила мимо него. Взял ее под локоть и почти волоком потащил в ее комнату. Там он припер ее к двери и с диким свистом, вырывающимся из легких, прошипел:

— Что это? Ты можешь объяснить мне все хотя бы сегодня? Что происходит, черт возьми?

— Не кричи на меня, — попросила Соня, тупо глядя перед собой. — Я сама ничего не понимаю. Все так глупо… Они ничего не говорят. Как я могу что-то знать?

— Ты не могла не знать, черт тебя побери! Не могла, не могла, не могла!

Его руки больно ухватили ее за плечи, лицо исказилось, сделавшись просто страшным. Было видно, что он по-настоящему встревожен. Хотя это слово было лишь слабым отражением того, что с ним происходило. Смотреть на него ей стало просто невозможно. Странным образом вдруг заслезились глаза, и в горле образовался комок таких немыслимых объемов, что показалось — оно сейчас разорвется.

— Генка, — сипло протолкнула из себя Соня и, запрокинув руки ему на плечи, вжалась в него. — Я боюсь! Я и правда не понимаю, что происходит! Что-то кружится вокруг меня, а я ничего не понимаю! Помоги мне… Помоги мне, Геночка!

И Соня разрыдалась. Она слабо помнила, как Гена одевал ее, словно маленькую девочку. Вдевал ее негнущиеся руки в рукава. Гладил по голове, вытирал слезы и умолял ее держать себя в руках.