Черта

Вот и сегодня Олежка собрал кучу игрушек с собой в ванну и прихватил дядю Вову, пообещав не плакать, если сам дядя Вова голову ему будет мыть.

Ребёнок действительно не плакал, Володя делал ему рожки из намыленных шампунем волос и давал посмотреться в зеркало. Им обоим было ужасно весело. Правда, воды поразлили столько, что прежде чем вытащить ребёнка из ванны, пришлось вытереть пол и снять совершенно мокрую футболку. Только потом слить воду и завернуть малыша в полотенце с головой.

Вот так, с завёрнутым в огромное банное полотенце ребёнком, с голым торсом, босиком, в мокрых джинсах Володя прошлёпал в комнату Оксаны и застыл в удивлении. Оксана беседовала с какой-то женщиной. Он её помнил. Именно эту женщину.

Иногда бы и не следовало помнить всё и практически всех, с кем сталкивала жизнь, но тогда это был очередной шок от работы. Эта женщина, а не какая другая, привезла на освидетельствование свою дочь, которую избил муж.

Первый год работы в «судебке». Первая покалеченная судьба перед глазами. На «скорой» таких было много, но эта девочка не обращалась за помощью к врачам, да и на освидетельствование пришла только по настоянию матери. Он помнил только мать, а девочку бы и не узнал никогда, в памяти остались ссадины и кровоподтёки по всему телу, разбитый нос, симптом «очков», и ещё то, что она была изнасилована собственным мужем. Он потом говорил об этом случае с Семёнычем. Доказывал, что это такое же насилие, как если бы они не были мужем и женой, но тогда над ним посмеялись и коллега, и ребята из полиции. Говорили, что как только он попросит прощения, она обо всём забудет, а когда узнали, что он порекомендовал ей лечение, то вообще за головы взялись. Приводили кучу примеров таких же девочек, которые потом обвиняли даже сотрудников полиции, защищая собственных мужей.

Чем окончилась та история, узнал только сейчас, глядя на женщину в доме Оксаны — её мать.

Для начала он поздоровался.

— Ксюша, — взяв себя в руки, произнёс он, — Вот тебе человек. Держи. Голову мы помыли. Я пойду переоденусь, пол я вытер, не беспокойся.

— Володя, это моя мама.

— Я понял.

— Дядя Вова, — раздался голос из полотенца, — ты мне сказку хаскажешь?

— Да, Олежек, сейчас вернусь. Мокрым же ходить нельзя.

— А то заболеешь, — напомнил ребёнок, снимая полотенце с головы.

Все улыбнулись, напряжение ушло.

Дома он быстро снял с себя мокрые вещи, и надел сухие, тоже домашние, но получше. Всё-таки придётся знакомиться с мамой Оксаны. Как её звали он, конечно, забыл.

Около двери остановился. Подумать.

В отношения с соседкой его затягивало всё больше и больше, последние полторы недели они фактически жили вместе, ребёнок к нему привязывается и верит ему. Скоро папой звать начнёт. А между ними с Оксаной столько всего. И у него свои секреты, и у неё свои. Вот ещё один секрет раскрылся. Не была она счастлива с мужем, зачем же жила с ним?

Мать есть, бабушка. Не одинокая девочка. Он вспомнил её тогда на освидетельствовании, к горлу комок подкатил. Так её обнять захотелось и защитить. «Хорошо, что этот подонок разбился, хоть жить Оксане даст», — промелькнуло в голове.

Затем запер свою дверь и вошёл в её квартиру.

— Вов, Олежка без тебя спать ложиться не хочет, — она смотрела такими грустными глазами.

— Сейчас мы сказку почитаем, да, герой? Я скоро вернусь, — это он уже к женщинам обращался. — Ты бы хоть чай поставила, а, Ксюша?

Она подскочила выполнять, а он с Олежкой на руках вошёл в детскую. Сегодня читали Успенского — «Крокодил Гена и его друзья». Ребёнок после купания уснул быстро.

Володя вышел на кухню.

— Владимир Александрович? Я не ошибаюсь? — спросила мама Оксаны.

— Нет, не ошибаетесь, а вот я ваше имя-отчество забыл.

— Виктория Сергеевна. Я дочку пришла навестить, а тут вот как — оказывается, вы вместе. Или ещё не определились?

— В процессе определения, Виктория Сергеевна. Мария Юрьевна — ваша мама?

— Нет, свекровь бывшая. Она Оксану вырастила. Хорошая женщина, чего не могу сказать о её сыне.

— Понятно.

— Вы женаты?

— Разведён.

Она сыпала вопросы один за другим, а Володя отвечал. Куда деваться.

Наконец она собралась уходить. За ней муж заехал.

— Вов, ты меня ненавидишь теперь, да? — спросила Оксана, как только за её матерью закрылась дверь.

— За что? За то, что придурок и наркоман, который занимался сексом под двести километров в час, мог бить и насиловать собственную жену? За это я могу тебя ненавидеть? Ксюш, у меня есть предложение. Давай расскажем друг другу о себе всё. Да, мы мало ещё вместе. Но мне с тобой комфортно. Я не могу говорить о великой любви, я своё отлюбил, но и потерять тебя я не могу. Не знаю, любовь ли это? Вот правда — не знаю. Я говорю не только о постели, я говорю вообще об отношениях.