Черта

— История знает всякие случаи. Я обрадую сейчас тебя, Вова. Ребёнок жив. Младенец, которого ребятки под брезент грузовика засунули. Ща расскажу. Представляешь, приезжает мужик домой с рынка. Отработал весь день, товар распродал. Въезжает в свой гараж, из машины выходит и слышит писк. А в кузове его пикапа новорождённый ребёнок надрывается. Эти чудилы пуповину не отрезали, а перевязали. Короче, заходит он с ребёнком в дом, говорит жене — так и так, нашёл в кузове. Она в крик, типа такого не бывает, типа нагулял он где-то, а плод любви ему отдали за ненадобностью. А потом ребёнка взяла, «скорую» вызвала, к ней наши ребята сегодня поехали. Так она младенчика не отдаёт. С мужем помирилась. Они его себе оставить хотят. Мамаша от него уже отказалась. Так что повезло парню. Может, человеком станет.

— Есть ещё люди.

— Есть. Правда, наши говорят, что мужа она скалкой отходила, но он не в обиде. У них своих трое, этот четвёртый будет. Вот ты уже и улыбаешься, Вова. Жизнь ведь полосатая. Иди, покупай кольца.

— Сейчас отчёт напишу и сам следователю завезу. Неправильно мы к детям своим относимся, Семёныч. Если бы они нам доверяли…

========== Часть 16 ==========

Он купил! Купил абсолютно всё, что планировал. Даже обручальные кольца тоже купил.

Совсем не такие, как были у него с Леной. Повторения он не хотел. Да его и не могло быть.

Они настолько разные. Лена — всегда знающая себе цену, властная, красивая, недоступная, та, за которую нужно бороться, биться до крови. И Оксана — тихая, милая и домашняя.

С Леной всегда был напряг, он должен был ей соответствовать, стремиться дорасти, потому что планка поднималась и поднималась. Она — научный сотрудник, кафедральный работник и он — врач «Скорой помощи». А вот с Оксаной он почти бог. Нет, она не глупа, она проще, нежнее. С ней хочется расслабиться и так спокойно. С ней он отдыхает.

Поймал себя на мысли, что думает только о себе. Да, ему с Оксаной прямо то, что доктор прописал. А ей? Что он может дать ей? Себя-развалину? Хотя она говорит, что любит…

Любит! Её глаза не врут.

Жаль, что не встретил её раньше, когда был здоров и полон сил. Но раньше она была несовершеннолетней. Да и любила другого. А вот тот, другой, её не оценил, пользовался, унижал, бил. Перед глазами снова нарисовалась картинка её избитой, что даже черты лица не разобрать. Может быть, до встречи с тем придурком, которого он вскрывал после аварии, она была другой. Может быть, она просто сломлена?

Как она говорила про то время, — в одно утро она проснулась и поняла, что от её любви не осталось и следа. А потом она его ненавидела.

Как хочется, чтобы такого же не произошло с ним. Как понять, что её любовь навсегда?

Путём проб и ошибок. А иначе просто никак.

Ладно, надо оставить позади все сомнения и жить. Решил жить с ней, значит, так и правильно. Решил усыновить Олежку, тоже правильно. Всё он правильно решил.

И пусть у него нет той страсти, того помрачения рассудка, как было с Леной, но Оксану он любит, по своему, более спокойно, что ли. Может, так и надо: сильный огонь гаснет быстрее, а вот…

А вот и дом, надо подняться на третий этаж, позвонить в квартиру, и его жизнь станет другой.

Первым к нему на руки запрыгнул Олежка. Он сначала обвил его ноги своими ручками, прижался и попросился на руки. Пришлось поставить на пол все пакеты.

— Я ждал тебя, — с удивлением и недетской грустью рассказывал ребёнок, — а приехала бабуфка. Пойдём играть!

— Пойдём, обязательно с тобой поиграем, смотри, кого я тебе принёс.

Володя наклонился и достал из пакета плюшевого медведя.

— А ещё… это тоже тебе, настоящий робот ЛЕГО.

Мальчонка слез с рук и потащил своё богатство в комнату, ведь кроме этого ещё в подарках оказалась радиоуправляемая машина.

— Ну что же ты творишь, Володенька! — Мария Юрьевна улыбалась широкой светлой улыбкой. — Здравствуй, сынок!

Они обнялись.

— Раздевайся и проходи, Оксанка в последний момент поняла, что к голубцам сметанки нет. Вот побежала. Она скоро, шустрая девочка.

— Это вам, — он протянул Марие Юрьевне коробочку.

Она открыла и ойкнула.

— Володя, мне жемчуг?! Зачем?! Ты мне жизнь спас, и сам подарки делаешь?

— На память о дне, когда я руки внучки вашей прошу.

— Сладилось у вас. Рада. Ксюшка хорошей женой тебе будет, не сомневайся. Да и мне теперь умереть не страшно. В надёжные руки внучку отдаю. Да что ж ты стоишь всё у порога, проходи.

— Сейчас домой загляну, переоденусь, и к вам. Голубцы есть со сметаной.

Дома влез под душ. Снова задумался. Всё, он сделал шаг, осталось получить согласие Оксаны. Он его не спросил. Только сейчас понял, что не спросил. Нет, не откажет она. А вдруг? Сердце защемило.

Из душа прошёл в спальню, одеться.

— Вова!

Она стояла в дверях.

— Ты замуж за меня пойдёшь?

— Пойду, только расскажи мне всё.

— Что, Ксюша?

— Про то, что было в больнице, про то, что тогда не досказал.

— Ты считаешь, что надо?

— Надо, Володенька, и не потому, что это что-то изменит. Я с тобой, и теперь всегда с тобой буду. Ты для себя должен сказать, чтобы жить мог, радоваться жизни.