Черта невозврата

– Хитренький какой! Куда ты губки выпячиваешь? Только в щёчку. Только в щёчку, – и Соня чмокнула его в щёку.

Стас только причмокнул в ответ, закусив губу:

– М-да. «Нет в зизни щасья», – смешно исковеркал он опошленную несколькими поколениями грустную истину.

– Да, да. Всё нет и нет. Как же нам быть с печкой? – девушку волновал вопрос о его здоровье.

– Если тебе не трудно отрежь рукава и штанины у трёх комбинезонов.

– Что это даст?

– Оставшиеся жилеты можно будет соединить молниями в одно длинное одеяло.

– Не поняла?

– У молнии две стороны? По одной бегает собачка. Так? А вторая сторона в эту собачку вставляется.

– Теперь поняла. В собачку первого жилета я вставлю вторую часть молнии второго жилета. А его собачку застегну с молнией третьего.

– Хватаешь на лету.

Девушка занялась рукоделием, а Стас опять затих, прикрыв глаза.

Когда она его растормошила, он увидел, что Соня сделала не одно одеяло из трёх комбинезонов, а два из шести.

– Это зачем? Себе что ли?

– Одно снизу. Одно сверху. А то лежишь на комбинезонах, словно на куче валенков.

– Каких валенков?

– Любых. Или на варённой колбасе. Они же не очень ровные – эти комбинезоны, на которых мы спим.

– Давно надо было так сделать. А ты как будешь спать?

– Пойдём в парилку. Там теплее.

Обнявшись, два «инвалида» доковыляли до парилки и устроили себе здесь ложе, расстелив одно из изготовленных девушкой одеял на полке. Потом они долго перепирались – кому спать у стенки. Стас боялся, что она упадёт, поэтому добился права спать с краю. Девушка легла у стены, одетая в комбинезон.

Ночью она проснулась от того, что ей стало холодно. Жизненных сил уже не хватало, чтобы согреть её исхудавшее тело. Рядом лежал Стас. Его зубы выбивали чечётку. Но этот озноб был не от прохладного воздуха в помещении. У парня поднялась температура. Его лихорадило. Чем ему помочь в таких условиях – она не могла придумать. Даже горячей воды, которую они пили с первых дней пребывания на льдине – уже не было. Не зная, что делать, она сняла комбинезон и прижалась к нему всем своим телом, мысленно, как молитву, повторяя пожелание его скорейшего выздоровления. Она была убеждена, что сможет таким контактом передать Стасу энергию жизни от своего, пусть и исхудавшего, измученного тела.

Они так и проспали всю ночь под общим самодельным одеялом. Стас, лёжа на спине. Она, прижавшись к его боку и положив свою руку на его голый торс.

19 июля 2018 года

Утром температура у Стаса не пришла в норму. Даже наоборот. Он лежал без движения, иногда приоткрывая глаза. Девушка поила его водой и протирала тело последними остатками виски. Рана немного кровоточила, но сильного воспаления не было. Очевидно на подъем температуры оказало влияние общее состояние изможденного организма. Девушка пожалела, что всегда выкладывала таблетки, которые перед поездками ей предлагала бабушка. Да и зачем? Вроде и не зачем. Соня никогда не ходила в турпоходы. А в цивилизованных местах никогда о таблетках не вспоминала. Она была против немотивированного употребления лекарств. Это было делом её принципов. Неожиданно девушка вспомнила, что в бане лежат вещи других девчат. Конечно, рыться в чужих сумках неприлично. Но речь идёт о спасении человека. И она переборола себя. Ни у кого ничего не было. Не дело молодых думать о таблетках. И только в последней сумке нашлась косметичка, на дне которой лежали четыре таблетки популярного противовоспалительного препарата, помогающего, как для снятия боли, так и для снижения температуры. Его точно можно было применять в такой ситуации. То, что надо! Соня принялась за лечение. Таблетки сбили температуру. Лихорадочное состояние прошло. Стас к вечеру стал вставать, ходить и даже пытался сделать нечто похожее на физические упражнения. Самой девушке не становилось лучше. Месяц голодания совсем истощил её и без того далеко не запредельные силы. Но Соня крепилась. Она была нужна Стасу. И это держало её в тонусе.

– Слава, тебе нужно кушать, чтобы поправиться.

– Угу. Я уже даже не реагирую на слово «кушать». Первые дни достаточно было подумать об этом, как начинались рези в животе и тошнота. А теперь! Водички попил и ходишь от неё пьяным.

– Не смешно. Где бульон?

– Я его вылил.

– Весь?

– Ты как думаешь? Весь, или чуть-чуть заныкал? Как бы ты поступила? Ты, значит, категорически отказываешься есть кровожадного медведя, а я буду его жрать, прячась за углом?

– Зря. Значит, ничего нет?

– Ни капельки. Ни крошечки. Я, если честно, рад, что так поступил. Иначе… Даже не знаю, как бы я жил? Как бы смотрел на тебя?

– На маленькую, костлявую девочку с хвостиком?

– Ну ты и заноза!

– Кстати о занозе, как на тебя медведь напал?

– Я пошёл топить мясо в прорубь, в которой самолёт утонул. Там он за мной и погнался.

Девушка, сопереживая, покачала головой:

– Вот я дура!

– Самокритичная заноза.

– Сидим здесь – шутим. В холодной бане на краю Земли. Без еды, без связи с внешним миром.

– Без телевизора, интернета, без общения в социальных сетях, – подхватил её перечисление проблем Стас.