Черта невозврата

– Нет, я не о том. Я про коньяк, который специальный курьер привозил – столетний Реми Мартин Блэк Луи Тринадцатый. Чёрный такой.

– Да, Каролина Валерьевна. Две бутылки. Принести?

– Возьми одну бутылку и отнеси в шатер. Леонид Вячеславович пьёт только его. Поэтому поставь эту бутылку рядом с ним.

– Хорошо.

Стюардесса торопливо сбегала за бутылкой.

– Что-то ещё? – удивилась она, столкнувшись с референтшей, стоявшей на том же месте.

– Да. Я хотела тебе сказать… Что же я хотела тебе сказать? А! Только не суй бутылку ему под нос.

– Я поняла.

– Но поставь с другими бутылками так, чтобы её не взял никто другой.

– Хорошо, Каролина Валерьевна.

– Не то молодёжь быстро выхлебает. И дело даже не в цене, хотя стоит каждая такая бутылка, как престижный авто. Просто его трудно достать. Нам его спецрейсом из Франции привозят. Беги уже, не стой, как вкопанная!

Маленькое стёклышко больно вонзилось в коленку. Но Стасу было стыдно вылезать из-под стола при посторонних. Всё-таки, он мужчина, а не «клининг-менеджер». Неудобно как-то. Вот сейчас она уйдёт, и он выберется наружу. Но Каролина неожиданно застучала каблуками в сторону носа корабля. «Как она здесь по льду шарахается в такой обувке?» – подумал стюард, вставая на ноги и осторожно оттопыривая брюки от коленной чашечки. Противный осколок, коловший ногу, никак не хотел стряхиваться. В этой позе его и застала референтша. Он поднял голову и увидел перед собой мегеру, с горящими ненавистью глазами:

– Так ты всё время был здесь! Шпионишь?

– Что вы? Как вы могли такое подумать?

– Это ты должен был думать!

Она схватила со стола короткий нож для срезания фольги на горлышке винных бутылок и со всего размаху вонзила его в шею Стаса.

От дикой боли он дёрнулся, чтобы вскочить, и проснулся.

«Что она крикнула? «Это ты должен был думать!» Ну конечно же, я должен был подумать и вспомнить!» – Стас расстроился из-за своей недогадливости, несообразительности и тормознутости.

Конечно же! Всё так и было! Кроме, естественно, ножа в её руках. Всё так и было!

«Как я об этом сразу не вспомнил? Ведь всё так просто и понятно. Да, чёрт возьми, я сам был отравлен и от этого башка шла кругом. Да, мать её раз так, мне самому пришлось отбиваться от обвинений в отравлении. Да и подумать на чопорную референтшу я никак не мог. Во-первых, женщина. А во-вторых, слишком сложный для женщины способ покушения. Впрочем, не она же изготавливала орудие убийства. Скорее всего, не она. Она просто курьер, которого заставили или соблазнили деньгами, чтобы пронести на борт мину замедленного действия. Теперь я это осязаю всеми фибрами своего тела. Всё так и было. Прав был Сурганов – газовую бомбу могли заложить только здесь. Если бы заложили в Москве, то таймер поставили бы на время, ограниченное рамками полёта сюда. В таком случае самолёт бы разбился в первые часы после вылета. Мы вылетели рано утром. А обратно должны были возвращаться в шесть часов вечера. Какой дурак, умудрившийся пронести газовую мину на борт ещё в Москве, стал бы ставить таймер с оттяжкой в двенадцать и более часов? Прав телохранитель. Во-первых, за такое время её могли обнаружить. Слишком много шансов для этого. А во-вторых, мог случиться какой-нибудь форс-мажор. Самолёт мог сломаться после посадки на Барнео. Или, к примеру, Вельтману захотелось бы вернуться через Мурманск. Нет, естественно не на Ил-76. А к примеру, на круизном судне. Чёрт возьми, а ведь, правда, я же об этом читал в интернете. Летом куча всяких круизных ледоколов ходит сюда с толпами туристов, желающих побывать на Северном полюсе Земли. Жалко, что так глупо погиб Сурганов. Мы бы с ним нашли возможность попасть в кабину пилотов и сообщить о себе по рации, интернету или спутниковому телефону. Если бы даже самолёт нас не смог отсюда забрать, то вертолёт, который возит туристов с палубы теплохода до Северного полюса, вполне легко мог бы здесь приземлиться».

– Соня! Ты спишь?

Девушка тихо пошевелилась.

– Я знаю, кто устроил этот теракт.

– Хорошо.

– Сказать?

– Не надо. Не хочу…

– Что с тобой?

– Мне плохо. Не могу больше. Вынеси меня на улицу.

– Слабость?

– Неси…

Слава вылез из-под самодельного одеяла и натянул комбинезон, который ему после ранения подобрала Соня. Он взял на руки необычайно лёгкую ношу и вышел с ней за дверь бани. Там Стас сел на крыльцо, а Соню примостил у себя на коленях, подложив ей под голову свою руку:

– Так хорошо?

– Прекрасно, – девушка слегка улыбнулась.

И на самом деле на улице было всё просто замечательно. Не было съевшего уже всю печень тумана и не менее ненавистной метели. Светило полярное солнце, расплавляя в своих не столь мощных лучах хрусталики льда.

– Поцелуй меня…

Парень нагнул голову и прикоснулся к её сухим растрескавшимся губам своими сухими растрескавшимися губами. Он произнёс:

– Я тебя люблю…

Она сильнее прижалась к нему, обвив слабой рукой его шею.

– Наконец-то…

– Что?

– Наконец-то, истукан, ты мой, я от тебя это услышала.

– Я люблю тебя.

– Ещё.

– Люблю! Тебя!

– Громче!

– Соня! Я тебя люблю! – неожиданно громко закричал Стас.

Откуда силы берутся?

На ресницах девушки проступили слёзы: