Чертежи волшебства

За едой пилот, однако, не забывал и о ноге, время от времени прислушиваясь к своим ощущениям. Он по-прежнему не верил, что старания Оди дадут какой-то результат, но ее уверенность заронила сомнения в душу Шимаэла. Вначале его лодыжке было немного прохладно, но он отнес это на счет холодной мази и прохладных пальцев девушки, но вскоре понял, что его кожу действительно объял холод, да столь сильный, что нога начала неметь.

Шимаэл поделился с Оди своими наблюдениями, на что та удовлетворенно отметила, что так и должно быть. Он почти не чувствовал своей левой ступни, но, одновременно, его перестала терзать и боль. Попробовав пошевелить ногой, пилот убедился, что она по-прежнему его слушается, и немного успокоился.

Теперь, когда голод был утолен, представилась возможность еще порасспрашивать свою новую знакомую. Таверна к этому времени почти полностью опустела — все ушли на вечернюю службу, шум и гвалт стихли, и их беседе никто не мешал.

Как и большинство женщин, Оди оказалась весьма словоохотлива. Она была готова лопотать без умолку, требовалось лишь подбрасывать ей темы для разговора, точно поленья в костер, и Шимаэл, опасаясь, что рано или поздно девичий интерес переключится на его персону, усердно кивал и поддакивал. Она рассказала ему и о своей большой семье, и о родителях, так страстно желавших увидеть дочь в черном форменном плаще, и о подругах, крутивших пальцами у виска, когда она ушла из Интерната. Доней собрал у них со стола пустые тарелки и принес еще один кувшин пива для Шимаэла и бокал вина для Оди.

— Какой-то он странный сегодня, — пробормотала девушка, глядя вслед удаляющемуся трактирщику, — мрачный, напряженный, молчит все время…

— Немудрено, когда такие дела под боком творятся.

— Но вчера он таким не был!

— Да мало ли, какие заботы могут его обуревать! — раз уж представилась возможность разузнать побольше, Шимаэл постарался, чтобы беседа не сворачивала особо далеко от интересовавшего его направления. — Сложно было в Интернате учиться?

— Очень! — Оди уже знакомым движением наморщила носик, — ни тебе выходных, ни праздников. Подъем с рассветом, отбой за полночь, и так каждый день. Выживают только истовые фанатики, хорошо, если из всего набора до конца человек пять-десять дотянет.

— А сколько их было на входе?

— Каждый год в Академию принимают около двухсот человек, — Оди развела руками, — и при этом бывают случаи, когда из них до конца не доходит ни единого.

— Ради чего такие мучения? — Шимаэл отметил, что во взгляде собеседницы промелькнуло удивленное непонимание, и торопливо добавил, — я хочу сказать, зачем возводить такие преграды на пути тех, кто хочет стать Служителем?

Ему приходилось проявлять предельную осторожность, чтобы не сболтнуть ненароком какую-нибудь глупость или даже богохульство. Все местные жители, похоже, были прекрасно осведомлены об особенностях обучения будущих священнослужителей, и Шимаэлу не следовало выбиваться из общей картины. Он не мог напрямую задавать Оди те вопросы, которые его беспокоили, и поэтому вынуждено делал вид, будто все знает, и лишь уточняет отдельные подробности, уже задним числом дорисовывая в уме остальную картину.

— Это не преграды, а испытание, — девушка вновь нацепила на себя строгую маску, неверие здесь определенно не приветствовалось, — человек должен доказать, что действительно хочет служить Сиарне, что готов положить на этот алтарь всю свою жизнь.

— Неужели Сиарна сама этого не видит? Разве Она не способна заглянуть в душу человека и понять, кто он такой?

— Куда важнее, чтобы человек сам это понял. Хотя иногда Госпожа действительно призывает к себе людей, еще не прошедших обучение. Такие отправляются в Интернат уже после Посвящения.

— А их-то зачем испытывать?

— Их никто и не испытывает, для этого у Интерната кишка тонковата, — Оди хихикнула, — в нем, знаешь ли, над учениками не только измываются, а иногда еще и учат кой-чему. Вот новопосвященные Служители и учатся вместе со всеми.

— Каким конкретно премудростям там обучают? Вот ты за один год успела что-нибудь освоить? — Шимаэл отпил пива, — ежели не секрет, конечно.

— Почему это должно быть секретом? — удивилась Оди. — Общеизвестно, что в Интернате учат всему.

— Звучит несколько расплывчато.

— О полном курсе я могу рассказать не так уж и много. А что до первого года обучения, то за несколько месяцев в меня затолкали столько информации, сколько большинству людей не переварить и за всю жизнь.

— Ну все-таки, — не унимался Шимаэл, — на что же конкретно вас натаскивали?

— Долго перечислять придется, — Оди начала загибать пальцы. — Будущих Жриц в первую очередь посвящают во все тонкости Служения: канонические тексты, песнопения, ведение службы и отправление различных ритуалов. Во-вторых, каждая Жрица, помимо душевных недугов, должна уметь справляться и с телесными немощами. Так что медицинской подготовке уделялось также очень много времени. Как там твоя нога?

— Трудно сказать, — Шимаэл осторожно покрутил ступней, — либо боль прошла, либо я свою ногу просто не чувствую. Надо попробовать встать.