Черти-Ангелы

Опять еду в деревню. И на дискач пойду, как в прошлый раз, да. Только тогда случайно получилось – встретила Вадика, он и позвал,  я решила: пойду. Пойду и всё тут. Может, я надеялась на что? Не знаю. А теперь я еду, потому что. Потому что меня пригласил Вадим. Это так странно, Дневник. Всё странно, что сейчас происходит. Думала, раз я люблю кое-кого… нет, любила, (получается уже), то больше ни в чью сторону не посмотрю. Никогда! Тем более – на Вадика. Совсем не идеал для девушек. Нахальный, прёт, как танк, бабник – говорит Алинка, сразу видно, а мне – пофиг. Я не влюбилась, нет (кажется), но меня тянет! Влечёт, словно воришку в сад за яблоками ночью. Темно и страшно, но жуть, как интересно, и яблок хочется! А самое главное, Дневник! Я снова чувствую. Будто я возвращаюсь. К себе прежней. Живой!

3 июля.

Через 5 дней уезжаю к бабушке Шуре, маминой маме, в Прохладный. Здорово, когда есть две бабушки, есть где спрятаться от событий. Вроде бы. Да, Дневник? То степь, то горы. Разнообразие. Уеду на неделю. Будет время подумать, мне заявили. Над чем? Да над одним предложением. Вадик сказал, что пора вернуться к дебатам «а не годится ли он в женихи?». Помнишь, Дневник, он шутил об этом осенью, когда… ну, тогда! – ты понял. Я вяло отбрыкивалась, но не тут-то было. Получается, в каждой шутке есть доля шутки, остальное – всё правда.

Мы целую ночь просидели во дворе, болтали, смеялись и даже целовались!!! Как я могла? Могла. Как же кое-кто? Я забыла о нём?

«О, вещая душа моя!

О, сердце, полное тревоги,

О, как ты бьёшься на пороге

Как бы двойного бытия!»* – помню. Блин! Помню! И потому – сомнения, и раздвоение. За Алинку ещё волнуюсь, с её закидонами на первых встречных! Хорошо – тоже уезжает, с мамой в Москву. Встречаемся с ней 14-го, она приедет ко мне в Донской. С Вадиком – 13-го, в пятницу, на вокзале – приеду на день раньше. И чуть ли не с вагона, я должна ему сообщить о своём решении. Мама мия, ну, он гонит лошадей! А мне бы – чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее…».

Время пролетело как один взмах ресниц. Прохладный, бабушка, день рожденье – на перемотке, не успела ни расслышать, ни рассмотреть, ни понять. Думы об одном, что скажу? Хочу ли? Любить – да, быть любимой – да, но – кем?

В который раз за год я спрыгнула на этот чёртов перрон с неясными надеждами и желаниями. Не жизнь, сплошное дежавю. Пони бегает по кругу, усмехнулась своим мыслям. Обогнула здание вокзала. Там за ним, на площади-пятачке мы договорились встретиться с Вадиком. Ждёт ли?

Ждал. И не один.

– Смотри, кто согласился нас подвезти!

Ты!

Ты стоял рядом с Вадиком, облокотившись на свой «Минск», как ни в чём не бывало.

Ой, мамочки! Что же теперь будет? Куда бежать?

Да никуда! Никуда. Никуда не сбежала, не упала в обморок. А только стояла в оцепенении, и ни буквочки, ни междометия вымолвить не могла. Никто ни о чём меня не спрашивал, но я точно знала, что стою перед выбором сейчас. Ты. Или Вадик.