Черти поневоле

Шлоссер хмыкнул:

– Сгорело все. У меня ведь сигнал идет по межзвездной связи, а там нагрузки о-го-го! Сперва на спутник, оттуда на Альдебаран, а потом снова сюда.

– Как только спутник выдерживает?

– А он и не выдерживает. За пять минут разговора выгорает начисто! Да нам-то какое дело? Спутник американский! У них денег много, еще запустят. Вот когда им пришлют счет за межзвездные переговоры, тогда попляшут!

– Значит, у них на авианосце пожар? – неприятно поразился Евстигнеев. – Но там же ядерное оружие!

– А и хрен с ними. Это им заместо учебной тревоги. Чтобы бдительность не теряли. И вообще, с каких пор ты жалеешь потенциального врага?

– Семеныч, ты все-таки прирожденный диверсант, – вздохнул Евстигнеев. – Взять хотя бы твои эксперименты по внедрению в мозги телевизионной антенны. С одной стороны, конечно, удобно, а с другой – это же садизм!

Шлоссер внимательно посмотрел на приятеля:

– Надо тобой, Евстигнеев, вплотную заняться. Давненько я тебя не тестировал. Что-то у тебя с мозгами. Может, левое полушарие временно обесточить?

– Я тебе обесточу, кустарь-одиночка! – испугался Евстигнеев. – Лучше глянь: вон, кажется, летят!

Действительно, со стороны леса медленно приближалась летающая тарелка. Правда, двигалась она как-то странно: рыскала из стороны в сторону, а временами крутилась на месте. Какое-то время даже катилась на ребре, как колесо, потом перевернулась через голову и. оказавшись над домом, принялась мотаться из стороны в сторону, как маятник. При этом амплитуда колебаний все уменьшалась, а частота их – увеличивалсь. Вскоре вместо четких контуров тарелки возникло размытое светящееся пятно.

Где-то в отдалении послышались восторженные крики, и надтреснутый бас произнес:

– Ну дает механик! Во виртуоз!

– Ввинтил небось пару стаканов, вот и закрутило, – откликнулся грудной женский голос.

– Люська-насос, – автоматически сказал Евстигнеев.

– Сам знаю, – нахмурился Шлоссер. – Болтает черт-те что! Надо ей оба полушария обесточить.

– А чем она думать будет? – возразил Евстигнеев.

– Не волнуйся, – сказал Шлоссер, – другими полушариями!

– Тогда понятно, – кивнул Евстигнеев, – это место у нее будь здоров!

– Вот именно. Когда она начинает мозгами шевелить, тогда и получается всякая чепуха. Но как этих дебилов на землю посадить?

– А чего тут думать? – удивился Евстигнеев. – Накинуть на тарелку сеть, да и притянуть.

– Нету у меня сети! – в сердцах крикнул Шлоссер. – Я тебе не рыболовецкая артель! – Семеныч в волнении забегал по двору. – Что делать, что делать?!

Евстигнеев ненадолго задумался и предложил вместо сети использовать свой гамак. Тот самый, который катапульта.

– Гамак у меня у самого есть, – рявкнул Шлоссер, – как я тебе… – Тут его взгляд упал на Гаврилу.

Инопланетянин вытянулся в стручок и доложил:

– Я есть Гаврила! Машина доставай, сахарок получай!

– Обкормлю! – пообещал Шлоссер.

Дрожа от вожделения, Гаврила ринулся в кладовку. Через минуту он вернулся.

– Расстилай! – крикнул Шлоссер.

– Это что, гамак? – удивился Евстигнеев, глядя на здоровенную мелкоячеистую сеть.

– А что же, по-твоему? – возмутился Шлоссер. – Не загружай мозги, лучше помогай! Взяться за концы!

– Есть взяться за концы! – ответил Гаврила.

– Накинуть гамак на тарелку!

– Есть! – посланная рукой инопланетянина сеть взвилась в воздух, и через секунду летающая тарелка забилась в ней, как пойманная рыбешка.

– При-тянуть! – скомандовал Семеныч, хватаясь за концы, но его усилий не потребовалось.

– Яволь! – сказал Гаврила, и пойманная тарелка, потрепыхавшись, опустилась на землю.

Шлоссер подбежал и рванул на себя дверцу. Из летающей тарелки вывалились сначала Эдик, а затем Антуан. Кот развалился на груди братка и дурным голосом тянул:

– Бе-эз тебе мене любимай мяу, земляу малау, как остроу!

Эдик лежал, вытаращив глаза и развалив челюсть в счастливой улыбке, не обращая внимания на то, что кончик кошачьего хвоста залез ему в рот.

– Тоже мне, Филипп Киркоров! – облегченно произнес Шлоссер. – Ну что? Затаскиваем обоих домой? Смотри, как укачало!

Ни Евстигнеев, ни Шлоссер не ожидали такой бурной реакции на эти слова. Услышав, что его хотят-таки затащить в дом главного механика, Эдик мгновенно пришел в себя, вскочил, еще раз наступил Антуану на хвост и с громким криком: «Не-эт!» – ринулся в сторону забора, который преодолел по всем правилам высококлассных легкоатлетов: выгнув спинку и подобрав ноги.

Приземлившись на той стороне прямо на руки многоопытной Люське-насос, он крепко поцеловал ее и бросился бежать.

– Это ка-ак понимать?! – прорычал свирепый мужской голос.– Это как понимать-мать-мать-мать…

– Невиноватая я, – томно отозвалась Люська. – Он сам пришел!

Дальше уже ничего не было слышно, кроме сплошных вздохов и восклицаний, перемежаемых сочными шлепками.

Шлоссер посмотрел на Антуана. Бедный кот сидел на земле и с грустью рассматривал оттоптанный хвост.

– Ладно, – сказал Евстигнеев, – на сегодня достаточно. Не пора ли спать?

– Пожалуй! – чуть подумав, согласился Шлоссер. – Суетливый выдался день!..