Чертог Пустоты (СИ)

Несмотря на то, что сознание заволокла раскаленная добела злоба, голос слизеринского декана оставался ровным и тихим.

— Вы сами хотели стать этим якорем, не так ли? — Дамблдор смотрел на него, не произнося ни слова, на лице его не отражалось ни единой эмоции, это разозлило Снейпа ещё больше. — Вы надеялись, — почти прошипел он, — что забитый и нелюбимый ребёнок, оказавшись под вашим заботливым крылом, увидит в вас ту самую «центральную фигуру всего его существования». Непогрешимую константу. Спасителя и благодетеля. Вот почему вы всё спускали ему с рук и одобряли самоубийственные порывы всех спасать, — каждое его слово было наполнено ядовитым гневом. — Вам нужен был этот маленький оловянный солдатик, который будет слепо внимать каждому вашему слову и по первой команде пойдет на любые жертвы. Даже умрет во имя ваших идеалов, — губы Северуса скривились в презрительной усмешке. — Сильно же вы, должно быть, удивились, когда обнаружили, что Поттер уже нашел себе другой пример для подражания. И какой пример! — он фыркнул, с издёвкой глядя на старого волшебника, который так и не произнёс ни слова. — Тёмный Лорд! Тот, против кого вы так надеялись выставить Поттера на войне. Тот, борьба с которым должна была стать главной целью и предназначением мальчишки, обернулся смыслом его жизни.

Под конец собственной речи, Снейп едва мог говорить от кипящей ярости. Дамблдор, что странно, даже не разозлился.

— Я никогда не хотел превращать мальчика в солдата или марионетку, — устало сказал он. — И не думал, что он будет так несчастен со своими родственниками. Я знал, что они не позволят ему вырасти избалованным, и знал, что они научат его скромности, принятию и доброте. И я не планировал манипулировать им. Лишь хотел воспитать в нём благодетель.

— Удачно же у вас это вышло, — ядовито прокомментировал Снейп. — Так бездушно и расчётливо распоряжаться чьей-то жизнью… — он покачал головой. — Светлые маги и правда могут превратиться в чудовищ похуже Тёмного Лорда.

*

Выбравшись из-под тяжелого бархатного полога кровати, Гарри спихивает скомканную ткань на пол и шумно выдыхает, откинув со лба спутанную челку. На соседней кровати, скрестив ноги, сидит Том и с безобидным видом вертит в руках волшебную палочку.

«Ой, — невинно улыбается он. — Извини».

Рождество в Хогвартсе. Первое Рождество в его жизни, которое он не отмечал сидя в чулане под лестницей. Ощущение сказки и абсолютного, ничем не замутненного счастья до сих пор жило в его душе.

«С Рождеством!» — доносится до Гарри приглушенный смех Тома.

Он так ярко помнил тот день: праздничное настроение, украшенная гирляндами и разноцветными фонариками школа, огромная елка в Большом зале, подарки и поздравления, две одинаковые книги по «Искусству Анимагии», которые они с Арчером, не сговариваясь, вручили друг другу. Мантия-невидимка…

«Она принадлежала отцу? И она моя?» — с благоговением рассматривая свой подарок, он держит её так бережно, словно мантия может рассыпаться в любое мгновение. В груди разливается тепло.

Гарри забыл, как это — чувствовать тепло. В последнее время ему всегда было холодно. Холод неотступно следовал за ним по пятам со дня смерти Дафны… а может быть и раньше.

«Там сказано «используй разумно», — задумчиво протягивает Том, — …это же универсальное средство для нарушения правил».

«…и Снейп о мантии ничего не знает».

«Не знает».

Гарри и Том обмениваются долгими, красноречивыми взглядами.

«О да, мы разумно используем её».

*

— Ты вправе винить меня, Северус, — прямо ответил директор. — Но должен понимать, что я никогда не желал Гарри зла.

— Ну конечно. Свет ведь не способен воспринять свои поступки как нечто плохое.

— Мне не чуждо раскаяние, и я во многом ошибся, — тон директора стал тверже. — И я признаю это. Как признаю, что Гарри не следовало оставлять одного с его родственниками, пока он рос. Но мы не в силах изменить прошлое. Сейчас гораздо важнее избежать трагедий в будущем.

— Так что же случится теперь? — раздраженно спросил Снейп. — Когда пропал якорь?

— Если говорить в целом о психологии светлых магов, то теряя якорь, они, как правило, находят новую цель существования. По крайней мере, когда их личность достаточно сформирована и самостоятельна.

— А если говорить в частности о Поттере? — нетерпеливо поторопил Снейп.

От молчания Дамблдора после этих слов веяло глухой обреченностью.

*

Туман рассеивался, и теперь Гарри разглядел что исполинская стена, изгибается, образуя дугу, уходящую куда-то в сторону, но когда он попробовал обернуться, то вместо Белого Мира увидел разгромленную спальню. За спиной послышалось эхо тихого чертыханья Тома.

«Что же это? — жалобно скулит Поттер, пробираясь через завал из развороченных кроватей, перевернутых шкафов, и разбросанных вещей. В воздухе стоит ощутимый запах дыма. — Нет, нет, нет, нет, — повторяет он, осматривая масштабы разрушения, — как же?..»