Чертог Пустоты (СИ)

— В душе светлого мага с самого рождения существует безусловная любовь. Это чувство не направлено ни на что конкретное и до определенного момента весьма инертно. Но на каком-то этапе появляется нечто очень важное и дорогое. Это может быть человек, семья, дом, место, а иногда даже страна. И тогда любовь в душе светлого мага приходит в движение. Она наполняет всю суть его существования, придает смысл поступкам и питает его. Эта привязанность становится своего рода якорем. Фундаментом, на котором камень за камнем светлый маг возводит собственную личность. Якорь для светлого мага — центральная фигура всего его существования.

«Арчер», — холодея, понял Снейп.

— Воспринимая мир как свод законов и правил, светлый маг формирует свою реальность таким образом, чтобы якорь стал для него вектором, который будет направлять и удерживать его личность. Как только в жизни светлого мага появляется нечто настолько ценное, оно становится для него непогрешимой константой.

— Но если этот кто-то превращается в тирана и убийцу…

— Светлый маг примет это как норму. Научится принимать. Он не оценивает якорь с перспективы мира. Он оценивает мир с перспективы якоря.

— И сам он станет убийцей? — ужаснулся Северус.

— Не обязательно, — успокаивающе ответил директор. — Всё зависит от среды, в которой растет и развивается светлый маг. Некий каркас присутствует уже с самого раннего детства и с годами только растет и укрепляется. До того момента, пока не появляется подобная привязанность, светлый маг следует тем нормам, которые заведены в его семье или окружении. И если в основу заложена ценность и уважение к человеческой жизни, честность, порядочность и доброта, светлый маг примет их как правила. По мере взросления и приобретения опыта он, конечно, постоянно формируется и меняется, как любой человек. Но если в его жизни существует якорь, то в первую очередь именно он будет отправной точкой принятых решений и совершенных поступков.

Снейп обдумал слова директора.

— Арчер никогда не отличался добротой и человеколюбием. Если Поттер действительно выстраивал свою личность, отталкиваясь от его мировоззрения, то как вы можете быть уверены, что он останется на нашей стороне в грядущей войне? Раз он так зависит от мнения своего приятеля?

— Томас, несомненно, стал для Гарри тем самым якорем, о котором мы говорили, но это совершенно не означает, что он безропотно подчиняется каждому его слову, — уверил Дамблдор. — Основные качества, хоть и ослабленные влиянием Томаса, у Гарри есть. Он сострадателен, благороден и добр. В нём нет ни гордыни, ни зависти. Он способен на жертвы и на любовь. Этого в основном я и добивался.

Северус несколько мгновений молча рассматривал директора, вглядывался в спокойные голубые глаза и сцепленные замком пальцы. Все эти слова о тьме и свете так захватили его разум, что он только сейчас осознал гадкую истину, которая всё это время была прямо перед ним.

— О нет, — негромко протянул он. — Вы не этого добивались, Альбус.

*

Гарри сделал ещё шаг сквозь туман, оказавшись в залитой солнечным светом палате Больничного крыла.

Том со всей силой дергает на себя наволочку, пытаясь вытащить подушку из-под головы друга, слышится треск рвущейся ткани, и облако перьев взмывает в воздух. Потеряв равновесие, Арчер падает на пол и остается лежать там, заливаясь смехом, а Гарри в безмолвном негодовании медленно покрывается белоснежными перышками, которые плавно опускаются на его лицо и волосы, прочно застревая в буйной шевелюре.

«Очень смешно», — ворчит Поттер, стараясь сдержать улыбку.

Картинка потускнела и вместе с ней исчезло чувство беззаботной радости, а на смену вдруг пришел зимний холод, парализующий ужас и острие кинжала, направленное на Тома.

У Гарри перехватило дыхание.

Нет.

«Ничто не воспитывает силу духа лучше, чем потеря близкого человека», — Шакал плотоядно улыбается.

Поттер на миг встречается взглядом с Томом. В карих глазах отражаются страх и беспомощность.

«Гарри…» — кинжал срывается с места, лезвие глубоко вонзается в грудь Арчера.

— Нет! — упав на колени, он обхватил голову руками, пытаясь прогнать этот кошмар наяву. Он не хотел этого помнить, не хотел снова это видеть.

«Смотри, как он умирает, Гарри, — тени блуждали вокруг, словно голодные звери, и голову наполнял глумливый шепот Шакала. — Он умирает из-за тебя, и только ты будешь виноват в его смерти, разве это не прекрасно?»

Гарри закричал, вцепившись в собственные волосы.

«Нет, нет, нет, пожалуйста, нет!»

Зажав рану, он смотрит на собственные руки, испачканные кровью лучшего друга.

Это мгновение навсегда останется в его памяти.

Между деревьями движется серебристый силуэт некрупной лани, и с его губ вместе с облачком пара срывается тихий вздох облегчения.

Воспоминание угасло, оставив в душе горькое отчаяние и тлеющие угли животного ужаса, который казался таким реальным всего минуту назад. Сидя на коленях, Гарри медленно поднял голову.

Туман расступился. Перед ним высилась наполовину разрушенная стена цитадели.

Снова.

*