Чертоги демонов

— Мир удивителен. Однако он отличается от того, что я слышала о малумах. Более спокойный и менее агрессивный, — покосилась Жарки на дверь, за которой стоял малум.

— Вы не боитесь его, как я вижу, — Миланье не спрашивала, она утверждала. Может она и не видела её, но чувствовала это по голосу. Жарки не боялась, она скорее интересовалась им.

— Вы правы, госпожа. Я демон любопытный и нахожу малума интересным. Он так отличается от нас, но при этом имеет очень много общего по внешности с некоторыми высшими демонами, да не оскорбят мои слова вас, ибо не в обиду сказаны они.

— Ничего-ничего, — махнула она рукой. — Всё в порядке. Но он действительно отличается от других.

— Мир удивителен, жаль лишь то, что его собратья не столь добры. А теперь одно мгновение, госпожа, сейчас я коснусь ваших глаз пальцами. Будет неприятно и может немного больно, но вы не должны дёргаться или пытаться убрать мои руки.

— Да, конечно, — кивнула Миланье спокойно. И её спокойствие никак не соответствовало тому, что она чувствовала внутри. Страх, испуг, боязнь боли. Подобно ребёнку, попавшему к стоматологу в первый раз, который говорит: «будет совсем не больно», доставая огромную дрель. — Я не боюсь боли.

И это ложь. Она очень боялась боли. Больше боли она боялась только потерять честь, пусть и не знала, как это делается, и мать, которая грозится её выпороть.

Однако, вопреки её опасениям, всё оказалось куда более безопасно и безболезненно, пусть и очень неприятным.

Стоило Жарки коснуться пальцами глазных яблок, как Миланье почувствовала жжение. Она рефлекторно начала моргать и даже уже было потянулась к рукам лекаря, однако вспомнила её слова и удержала себя. А жжение очень быстро перешло в щипание. Неприятное, словно кто-то пустил маленьких насекомых на её глаза.

Миланье очень хотелось почесать глаза, и чем больше она терпела, тем сильнее ей хотелось это сделать. Очень скоро она была готова буквально вцепиться когтями в собственные глаза, лишь бы успокоить ужасный зуд, который буквально доставал до затылка. Миланье пришлось приложить все свои усилия и возвать к своей усидчивости, чтоб оставаться невозмутимой. Лекарь даже не понимала, чего той это стоило.

И едва хладнокровие пошло трещинами, чтоб дать волю себе, как неожиданно зуд с глаз спал. Теперь Миланье казалось, что к глазным яблокам приложили кусочки льда. Было очень приятно после чудовищного зуда чувствовать холод, который, казалось, заставлял замерзать глазные яблоки. Больше не было ощущения, что насекомые бегают по глазам, выедая их.

А потом всё и вовсе прекратилось.

Жарки убрала пальцы от её глаз, и на мгновение даже такой тусклый свет, что царил в её доме, ослепил Миланье, от чего она только и могла, что моргать и протирать глаза кулачками. Краски после беспросветной серости, даже тёмный, резанули глаза. Они сплошным потоком закружились перед её глазами, от чего у Миланье даже немного закружилась голова.

— Ну как, госпожа? Вы видите что-нибудь? — она подняла свой когтистый палец перед её глазами и начала водить влево-вправо. Миланье, убрав кулачки от глаз, рефлекторно начала водить глазами следом за ним.

— Палец?

— Верно, — хихикнула Жарки. — Значит, всё было не настолько страшно, как я боялась, госпожа. Мы смогли обойтись просто магией.

— Спасибо, — выдохнула Миланье, разглядывая свои руки.

Она чувствовала огромное облегчение в этот момент, что мир вновь вернул свои краски. Всё-таки ориентироваться на нюх, слух и собственную интуицию не так уж и удобно. От чего сказала это действительно искренне, что не утаилось от демона, которая мягко улыбнулась.

— Я всегда к вашим услугам, госпожа.

Миланье глянула на дверь.

— Тогда я хотели бы отблагодарить вас. Денег у меня нет, но уверена, что найдётся подарок за вашу помощь.

— О, прошу вас, не стоит, — покачала головой демон, не сильно сопротивляясь.

— Я настаиваю, — покачала головой Миланье. — Прошу вас, не обижайте меня.

Это была часть этикета — один отказывается, другой настаивает. Обеим было известно, что одна в любом случае подарит, а другая в любом случае примет. Не проведи они эту мини-церемонию, то одна бы показала неуважение к высшему демону, а другая к труду и помощи ничем не обязанного ей лекаря.

— Я очень благодарна вам, госпожа Миланье.

— Я вам тоже. Моя мать, высший демон Лерайе Пеймон, будет благодарна вам. Уверена, что, когда я вернусь в своё поместье, а она всё узнает, отблагодарит вас куда лучше, чем мы сейчас. И мы… эм… Жарки, что-то случилось?

Миланье забеспокоилась. Очень сильно забеспокоилась, увидев реакцию Жарки на её слова. Слегка распахнутые от удивления глаза, смотрящие прямо на Миланье. А потом в сторону, словно стараясь избежать зрительного контакта. Казалось, Жарки стала немного меньше, чем была, словно сжавшись от одного упоминания её матери. Её удивление, а после и грусть с желанием скрыть правду были слишком хорошо видны на лице.

Холодный, пробирающий насквозь страх мгновенно пронизал тельце Миланье, заставив покрыться мурашками. Он буквально пронизал всё внутри её груди, заставив сердце трепетаться.