Чертоги Казад-Дума (СИ)

Колдунья взмахнула рукой. Вставший у нее на пути отряд чернокровых прахом осел на камне, будто никогда и не существовав вовсе. Огонь буйствовал, огонь бесчинствовал, и сам воздух воспламенялся, повинуясь желанию Ниар. Гундабад, теперь блистающий изнутри, дрожал и неслышимая песнь утробным воем исходила из груди Миас. Она сверкала, искрилась и сама отдавала свет той темноте, что некогда царствовала под сводами горы.

Не было теперь ни горечи, ни боли, ни страданий. Чародейкой овладело спокойствие воина, знающего цену жизни и настоящую цену войне. Выйдя из темного коридора, по которому пришлось идти, Красная Колдунья обернулась. За спиной ангбандки ныне владычествовала только смерть, тленом расползшаяся по опустевшему ходу пещеры.

Пред ногами раскинулся широкий грот – колодезной трубой жилище уруков пробивалось к теплым недрам земли и уходило под свод Гундабада стройной криницей. Сквозь это бездонное жерло меж стенами висели бесчисленные мосты, собранные чернокровыми из костей поверженных врагов. Ковры паутины балдахинами свисали с могучих сооружений и каскадами падали с них, подобно лунному бархату. Ветвистыми реками пронзали сходни стены и мириадами темных пастей пещерные входы испестряли исхудавшие колотты Гундабада. И все это ужасающее великолепие пронзал отвратительный смрад разложения, исходивший от хозяев горы. Этот удушающий запах стискивал горло и нагонял на глаза слезы. Ниар, зло улыбнувшись, воздела взор к высокому куполу. Сотни, тысячи, а то и десятки тысяч пар глаз были устремлены в ее сторону. Скупые взгляды жалили сильнее мечей. Чародейка, замерев, склонила голову набок, впитывая в себя рокочущие волны криков. Ее бывший народ ополчился против нее самой. И ненавистью своей лишь делал ангбандку сильнее.

На какое-то мгновение четкая картинка пред глазами померкла – ее сменили собой тучи стрел и копий, пущенных уруками в сторону хозяйки. Ниар расхохоталась, и хохот ее разлетелся анасеймой сквозь мятежные бури стальных зубов. Сдерживаемое неистовство огнем слетало с тела чародейки и растущим куполом возносилось над ее головой. Орудия смерти не выстояли боя с магией и каплями плавленого железа ниспали к сердцу горы.

— Нэи’мэ таймория тоу тана’тоу иртэ шанасас исто, просопо моу кай’та таимэй о ди’кастис, поу та с’асканэй и эт’умигрия, — «Наказаньем пришла смерть в моем лице и я стану судьей, что вынесет вам приговор. Я Ниар, Старшая Миас, истинная наследница Ангбанда и Дор Даэделота, Повелительница Огня и Вестник Войны». — Нэ’имэ Ниар, о пресвитерс тоно Миас, о ди’космона намо’склиро тоу Д’олорэ Рэгно оминара тоу Д’оука А’финфои Лерард кихэра!!!

Шквал пламени разлетелся вместе с произнесенными словами и, похожий на смерч, поднялся до самых вершин сокрытой в недрах Гундабада пещеры. Крылья пламени пепелящим роком обрушились на орков, будто трубящий набат, возвещающий о конце умиротворенной во сне вселенной.

Крылья пламени пепелящим роком обрушились на орков, будто трубящий набат, возвещающий о конце умиротворенной во сне вселенной. Чернокровые тщетно пытались пробиться к колдунье – непреодолимая стена огня, кружащаяся вокруг чародейки, и близко не подпускала подчиненных Больга к незваной гостье. Серокожие выродки некогда сильной расы серой крошкой рассыпались при соприкосновении с золотыми волнами и, не успевая даже понять, что произошло, исчезали в темноте.

Сам Больг наблюдал за стихийным неистовством со своего трона. Стоя на возвышении, он лицезрел картину разрушения, обуявшую его дом изнутри. Будто оцепенев от страха и удивления, урук широко распахнутыми глазами наблюдал, как буйные потоки огня растекаются по стенам и полу, как они, столь манящие своей красотой, оплавляют базальтовые колонны и в черное стекло превращают твердые камни. Орк слышал, как кричат подданные, как они молят его о пощаде и, не сыскав ответа, пускаются в бегство. Он видел, как стайки бестолковых и глупых чернокровых братьев, силясь найти спасение за колоннадами гранита и мрамора, отыскивают в укрытии свою погибель. Ничто не могло остановить или замедлить тот ужас, что проник под Гундабад.

А девушка, чье колдовство поставило за пару минут на колени воинство Больга, безропотно шла вперёд. Она более не походила на человека – её кожа светилась, испуская ровное золотое сияние, вбирающее в себя огонь и отдающее его в непостижимых и ещё более прекрасных оттенках, чем прежде. Её короткий волос преобразился и теперь языками огня, живыми и не меркнущими, спускался до поясницы. Глазницы колдуньи объяло белое безумное пламя. За спиной чаровницы широкими дугами высились золотые крылья. Нагая, как вышедшая из океана богиня воды, волшебница шествовала вперёд, и сами скалы послушно и смиренно выстилали ей дорогу. Больг, сглотнув, сделал шаг назад, не в силах оторвать взгляда от той, что пришла в горы по его душу.