Чертоги Казад-Дума (СИ)

Он понял в какой-то момент, насколько ничтожен перед пришедшей гостьей. Понял, насколько слабее в открытой схватке с Ниар окажется сам Саурон. Казалось, что не существует в мире более прекрасного и вместе с тем ужасного существа, чем та, что явилась в Гундабад.

Ниар спокойно глядела ему в глаза, а её огненная сущность свирепым ураганом продолжала носиться по коридорам. Гул огня давил на перепонки, его жадность лишала воздуха, а стремительность убивала строптивость.

— Ты не умрешь сегодня, урук, как не умрет и враг отца твоего, ибо таково мое слово, — она вновь заговорила и звенящий бас – далекий от гласа смертных – влился в рокот огня. — Торин будет жить и дойдет до Казад-Дума, потому что на то есть Великая Воля Белерианда. Ты встанешь сейчас и покинешь гору, и под сводами ночи отправишься туда, где сегодня ночует твой смелый хозяин. Ты войдешь в Барад-Дур и передашь Майрону, что Миас вернулись в Эннорат и что не следует мешать им. Ты поклонишься Майрону в ноги и скажешь учтиво, что старшая принцесса Дор Даэделота вернется в Мордор с надетым на палец Кольцом Всевластия, ибо её воля скрепила силу кольца и её же воле эта сила подчинится. И если хозяин твой решит, что решение хозяйки ему приходится не по душе, передай ему ещё и это…

Больг задрожал всем телом, не в силах более испытывать боли. Боясь, что потеряет сознание, он замер. Чародейка, присев рядом, коснулась своей рукой щеки урука. Кожу тут же обожгло. Не решаясь сопротивляться, чернокровый ждал, в то время как старшая Миас, улыбаясь, легким поцелуем осенила его лоб. Все тело урука в мгновение охватил взрыв чудовищных мук, печатью вечного проклятия выжженных у него на сердце. Он завопил, как не вопил никогда, и от крика его затихла магия.

— Скажи Саурону, что я иду к нему. И скажи, что ничто не сможет остановить меня. Потому что такова воля Миас, детей Мелькора, истинных наследников всего Средиземья.

— Скажи Саурону, что я иду к нему. И скажи, что ничто не сможет остановить меня. Потому что такова воля Миас, детей Мелькора, истинных наследников всего Средиземья.

Анаэль стояла на уступе скалы, вслушиваясь в громогласный рев той, кого всю жизнь чародейка боялась. Голос Ниар не просто эхом пронёсся по Эннорату, но, подобно любой буре, всколыхнул спавшие до сего момента тёмные силы и вернул к жизни давно забытое всеми зло. Зашевелились в тенях погибшие воины, встрепенулись духи и маги — все дремавшие до поры до времени слуги Ангбанда открывали глаза и поднимались на ноги. К ним взывала их хозяйка, их великая повелительница и воинственная предводительница. На зов, преисполненный ярости и горя, готовы были броситься они.

Бессмертная задрожала, испытывая страх. Она не в первый раз слышала клич Красной Колдуньи, но впервые ощутила в нем сильные, неистребимые чувства. Старшая сестра плакала. Она разрывалась от отчаяния и одиночества, столь ею любимого и почитаемого. Она рвала и метала и упивалась кровью, теряя рассудок от желания убивать и сеять хаос. Ниар пела, как не пела уже давно, ещё со времен пленения отца. Что-то произошло там, на далеком севере и это что-то заставило крепкую духом Ниар испытать горе.

«Она в Гундабаде, — Анаэль не гадала, она просто знала, где находится сестра. Заглушая в себе желание кинуться Ниар на помощь, красавица-Миас сглотнула. Голос сестры все ещё звучал в ушах. — Она под горой и она вновь пользуется магией. Что там стряслось? Вряд ли прозаичные нападения орков могли вывести из себя мою мудрую и смелую сестру. Что тогда?».

Она знала и это. Как знал Талрис. Как знали все трое, те самые дети Моргота, которых Темный Владыка готовил к правлению Эндором. Прославленная за хладнокровие и свирепость, Ниар встретила у Беорна того, кто коснулся искрой её темного, отравленного сердца. Красная Колдунья изменилась. Стала мягче, добрее и жалостливее. Казалось бы, не умевшая никогда ценить тепла, старшая наследница ангбандского трона научилась дорожить дружбой. И, вероятно, познала любовь.

«Сама-то Ниар в этом никогда не признается, — подумала Анаэль, опуская взгляд к земле. — Не признает сего факта и Талрис, наверняка сумевший проникнуть в мысли и чувства сестрицы. Они оба упрямо будут биться головами о стенку, отрицая очевидные факты. Но даже если вдруг Ниар даст слабину… Разве есть в этом что-то плохое?».

Анаэль нервно облизала губы. Проблема как раз и заключалась в том, что плохими могли оказаться последствия странных изменений в Красной Колдунье, а не само её поведение как таковое.

«Стоит одному из вас поколебаться, как не окажется больше силы в ваших руках и все, чему учил я вас, окажется бесполезным, — слова Мелькора прошелестели в уме шёпотом опадающих листьев. — Сила в единстве и упорстве, а не в магии. Когда-нибудь один из вас сядет на трон вместо меня и тогда ему понадобится помощь остальных. Все приходит и уходит в этом мире, все временно. Но ваша преданность делу должна оказаться крепче любых невзгод. Такова ваша судьба».