Чертоги Казад-Дума (СИ)

Такие песни, подобные тем, что пропела Ниар, часто можно было услышать в Ангбанде. Магия Миас не имела себе подобных – никто из живущих ныне более не был способен с такой красотой и изяществом творить чудеса. Дети Моргота, выросшие на землях Дор Даэделота, впитали в себя мудрость предков и несли её в настоящее с гордостью и силой. Саурон даже смог на мгновение представить, какие великолепные картины лицезрел Больг перед своим падением.

«А ведь я недооценил их, — подумал Майрон. За спиной Великого кипела Роковая Гора, а под ногами вибрировала земля, вторя пропетой песне. — Не подумал, что кому-то из троих хватит воли напрямую бросить вызов судьбе».

Темный Властелин, прикрыв эфемерные веки, хмыкнул. Расслабившись, погрузился в испускаемый Ородруином жар. Окружавшая Майа земля была преисполнена жизни, и Мордор, на время заснувший, вновь сбрасывал с себя балдахины тьмы. Что-то произошло там, на Севере и это что-то вернуло к жизни позабытые наветы.

Саурон знал, что Ниар не предумышленно обратилась к силе. Будь её воля, наследница ангбандского трона никогда бы и не пользовалась ею. Наверное, Больг по недоразумению помешал планам старшей из Миас и потому обратил на себя её гнев. Но не в привычках Красной Колдуньи было убийство, а потому Майрон удивился, ощутив, какое удовольствие испытывает старая ученица от акта душегубства. Она не просто упивалась своей властью, нет, этим дело не ограничилось. Ниар полностью растворилась в даденном ей могуществе и могуществом этим она услаждалась.

«Видимо орк не на шутку взбесил тебя, не так ли? — Саурон улыбнулся, вспоминая лицо своей подруги. Чародейка была ему верным соратником и сестрой по духу. Он ненавидел её так же сильно, как в глубине души любил. Старая песнь напомнила о минувшем и вновь душу Темного пронзила стрела губительной горечи. — Ты бы простила, если бы он напал на тебя исподтишка. Ты готова простить и предательство, если ты его ожидаешь. Вот только убийство близких ты не можешь забыть, Ниар, как мне не забыла измены. Что же изменилось в тебе, моя давняя знакомая? Что всколыхнуло штиль спокойствия и подняло к небесам волны твоей ярости?».

Темный Властелин понуро опустил плечи. Он ощущал то, что ощущали его ученики, его милые друзья, против которых теперь приходилось воевать. Он прекрасно чувствовал опустошенность в душе Красной Колдуньи, потому что такая же опустошенность царствовала и над ним самим. Хотел бы он помочь старшей Миас, хотел бы отдать ей оставшиеся крупицы собственной решимости и твердости. Да вот только примет ли она их? Вряд ли. Потому что в Ангбанде не прощают. А значит, не прощали и в Мордоре.

Он знал теперь, что от воинства Севера не осталось ничего, кроме одного безмерно напуганного урука. Знал Саурон и то, что вскоре ему придётся принимать гостей. Почти уже ненавидя ту вражду, что посеяла смуту между ним и тремя детьми старого хозяина, Майрон глубоко вздохнул. Если Ниар говорила, что его кольцо находится у нее в кармане, значит, так оно и есть. Чародейка блефовала редко и кривила душой лишь тогда, когда возникала крайняя необходимость. Как с этим гномьим Королём, например. Как его там?

— Торин, — Саурон произнёс имя вслух, распробовав его на вкус. Прищурившись, сложил руки на груди, медленно обдумывая свою странную, безумную догадку. — Торин Дубощит. Ведь ты его защищаешь, не так ли? За ним прыгаешь в бездну и его имени ради истребляешь свой собственный народ. Ниар…

Внезапно даже для себя Саурон чётко понял, что же именно произошло на севере, вдали от его взора. С холодной ясностью он осознал, как сильно изменились друзья прошлого. Не понимая и не пытаясь теперь понять Ниар, Майрон потерянно поплёлся к Лугбурзу, желая вновь обрести телесную оболочку. Будь у него тело, он без колебаний бы направился к Гундабаду, дабы отыскать бесчинствующую девчонку. Да, пожалуй, в таких обстоятельствах он забыл бы о вражде, о борьбе, о власти. Потому что даже для него существовали вещи, гораздо более дорогие, чем Арда.

Саурон вспомнил о Феаноре. Где пропадал этот хитрец ныне? Что выискивал? Уж не пора ли было начать беспокоиться?

«Ещё как пора, — укорив себя, Майрон ускорил шаг. Орки, встретившие его у врат, испуганно подняли глаза к своему господину. Наверное, ожидали от него либо криков, либо наказания. Глупые. Сейчас не было времени на подобные мелочи. — Феанор хоть и заносчив, но не скудоумен. Он постарается использовать свои недостатки как оружие и обратит мою же силу против меня. Знать не желаю, что произойдет, если эльф доберется до гнома быстрее меня. А если Ниар вдруг возжелает забыть о своих целях? Вдруг она обратится против нас?».