Чертоги Казад-Дума (СИ)

А время неумолимо бежало вперед, и вечер совсем скоро полностью охватил землю своими бархатными ночными руками. Крохотные мотыльки звезд россыпью снежинок покрывали чарующую небесную твердь, и лунный серп глядел на земли Средиземья, разливая по просторам восточного края Эндора ручьи шелковистого, серебряного света. Во всем этом безмолвном великолепии свои проблемы Двалин рассматривал как нечто мелкое, бессмысленное. Жизнь была слишком прекрасна, чтобы тратить бесценные ее секунды на мысли о драконе и золоте. Поэтому воин решил просто любоваться садом Беорна и улыбаться ночи в лицо.

Взгляд гнома скользнул вдаль, к высокой кузнице оборотня. Выстроенная из огромных древесных столпов, она казалась нерушимой: пляшущий огонь в горне придавал остову всей кузни какое-то магическое, сакраментальное великолепие. Оранжевые отблески ползли по темноте, яростным светом отвоевывая у ночи пространство. Длинные тени черными призраками падали на траву, но огненный дух витал в воздухе веерами искр, что выбивались из-под горящих углей. Двалин улыбнулся. Очаровательное зрелище…

— Что делаешь? — Торин подошел из-за спины. Двалин, тут же выпрямившись, посмотрел на своего Короля. Последний хоть и выглядел потрепанно, грозности вида не потерял. Осанистый, подтянутый, наследник Эребора тихонечко улыбался краешками губ. Признак хорошего настроения.

— Наблюдаю за чудесами, — Двалин коротко кивнул в сторону кузницы. Внутри пылало пламя, а в его пылу юрко суетилась Ниар. — Глянь на это и сам поймешь, что за чудо я имею ввиду.

— Не хочешь послушать рассказ Гэндальфа? — спросил Торин, переводя взгляд на юную девчушку. Улыбка Короля при этом померкла, и нечто странное отразилось на лице эреборца. Двалин хмуро оглядел молодого наследника рода, пытаясь понять, о чем тот думает. — Он много забавных вещей говорит…

— Он вообще много говорит, — заметил опытный воин. Волшебник вернулся на пасеку Беорна примерно час назад. Вымотанный и хмурый, Серый Странник с удовольствием отужинал поданными ему яствами (Ниар расстаралась, угощая Гэндальфа). Выслушал рассказ гномов об учиненном погроме, долго смеялся, курил трубку и гонял по комнате колечки из дыма. Потом сам начал медленно повествовать о собственных делах, при этом ничего особенного подопечным не поведав. В общем, Двалин нашел компанию Гэндальфа скучной. — Так что я лучше тут посижу и понаблюдаю. Когда еще такое увидеть смогу?

Торин хохотнул, но без издевки. В смешке Короля Двалин уловил солидарность. Поэтому, ухмыльнувшись, расслабленно осел на скамейке и вновь перевел взгляд на работающую в кузнице Ниар. Тоненькая девочка ловко переворачивала металлические заготовки в горне. Сняв с себя льняную рубашку и оставшись лишь в коротенькой камизе, воспитанница оборотня пренебрегла кузнечным халатом. Закатав рукава до локтей и подогнув края плотно облегающей кофты до груди, Ниар стояла рядом с огнем и, казалось, наслаждалась им. Свет из горна очерчивал точеную фигурку молодой женщины яркими бликами, струясь по ее талии и животу, а тени подчеркивали плавные округлости бедер. И вся эта прелесть в пышущей жаром кузнице.

— Этой девчонке нужно было родиться парнем, — неожиданно даже для себя изрек Двалин. Сложив руки на груди, он косо глянул на Торина. Король завороженно наблюдал за Ниар, открытым взглядом оглядывая девушку. Не мудрено. Любоваться было чем. Как минимум, странностью происходящего. — На коне ездит, с пчелами дружит, еще и знает, как обращаться с металлом. Где-то скрыт подвох, но где?

— В глазах, — Торин ответил без промедления, точно сам думал о том же, что и старый друг. Двалин хмыкнул. — Но родись она парнем, мы бы не удивлялись сейчас.

Ниар тем временем вытащила из-под углей раскаленный добела широкий пласт металла. Подхватив его одной рукой, без определенных усилий донесла заготовку до наковальни. Рабочей – левой – рукой схватила молот. Двигалась при этом юная особа легко и непринужденно: порывистые движения выглядели отточено и выразительно. Обдувающий Ниар жар трепал короткий волос девчушки, заставлял кожу блестеть от пота, волновал воздух и при этом выплескивал в холодную ночь свое огненное дыхание. Перевернув заготовку, воспитанница Беорна свободно занесла над собой молот. Ударила по раскаленному металлу, резко, уверенно, молниеносно. Железо запело. Раздался звонкий лязг, взорвавший тишину до боли знакомыми звуками кузницы. Легкий удар по наковальне, занесенный молот и снова удар по заготовке. Искры сыпались в разные стороны. Яркие отсветы плясали на сильном теле Ниар, под кожей ее играли мышцы, в глазах мерцал пожар. Кузница фонтанировала звуками: ковкий металл надрывался, звенел, искрился, заливался яростными стонами под бойкими ударами молота. Чудеса, да и только.