Чертоги Казад-Дума (СИ)

— Затем, что одной причины для похода в Морию мало, — Анаэль, добродушно глянув на своего пленника, сложила тонкие руки на груди. — Отбить у тебя своего отца Торин попытается в любом случае: нам останется только дать ему понять, что Траин жив и здоров. Однако дабы ускорить события, мы Торину преподнесем еще несколько сюрпризов.

Эльфийка ухмыльнулась. Азог, все это время не сводивший взгляда с лица бессмертной, обомлел. В глазах чародейки полыхнул яркий красный огонек, плутоватый, шутовской и какой-то кровожадный. Точно искорка преисподней, он несколько мгновений горел в бездонной синеве эльфийских очей, а потом погас, так же неожиданно, как и появился. Прекрасный облик бессмертной девы окутал мрак, темный, непроглядный, злой. Как-будто сам Мордор обнимал девушку, накрывая ее тяжелым плащом дыма и огня.

— И поверь, Азог, — эльфийский голос перекрывал тихое шипение орков, грозными и яркими нотами ложась поверх окружавшего гундабадского завоевателя шума. — Торин Дубощит не рад будет, что когда-то родился самим собой. Мы мастера готовить подарки врагам. Нужно просто набраться терпения, друг мой. А там и наступит светлое утро новой эпохи… Нашей эпохи.

Эльфийка тихонечко захохотала. Азог, пригибаясь, опустил взгляд. Ненависть к потомкам Дурина была великой слабостью бледного орка. И, однако, даже смерть Торина не могла бы стать равной компенсацией тому страху, что испытывал урук сейчас. Сглотнув, Азог осторожно коснулся своей палицы.

Как-то неспокойно было на душе.

Как-то неспокойно было на душе. Может быть потому, что пора было отправляться в путь. Кружки вместе с тарелками уже стояли в мойке, поклажа лежала на спинах миленьких пони Беорна, а серый конь, которого Ниар заботливо оседлала для Гэндальфа, нетерпеливо гарцевал вокруг своих меньших собратьев. Торин, нехотя доедая кусочек хлеба, с тоской оглядывал яблоневый сад. Стоявший по правую руку от Короля оборотень задумчиво вслушивался в незатейливую беседу Фили и Кили. Племянники стояли в стороне, рядом с Арго, прикидывая рост жеребца в холке. Подле них суетились другие гномы, знакомясь с новыми пони, улыбаясь друг другу и шутя. Вся мирная обстановка при этом была насквозь пропитана какой-то неприкрытой горечью. Покидать медвежий приют не хотелось никому.

— Если Вам вдруг понадобится какая помощь, милости просим, — густой бас Беорна раздался над ухом Торина, заставив вздрогнуть. Оборотень, опустив руки вдоль тела, посмотрел на мрачного Гэндальфа. Волшебник молча кивал своим маленьким подопечным. Золотые лучи рассвета при этом окрашивали бороду мага в приятные желтые тона зарождающегося дня. Серый Странник, однако, красоты вокруг словно бы не замечал.

— Запомним, милый друг, — без энтузиазма ответил чародей, подавая Бомбуру тюк с едой. Толстяк, лихо подхватив тяжелую ношу, быстро засеменил к своему пони. Торин, проводив рыжего пухлика взглядом, косо посмотрел на Бильбо. Хоббит стоял в сторонке от всех и тихонечко покуривал трубку, что подарила ему воспитанница хозяина пасеки.

«Из всех самых нелепых храбрецов девчонке приглянулся наинелепейший, — подумалось Королю-под-Горой. — Впрочем, надо полагать, что после вчерашнего дня все мы оказались в немилости юной барышни. И странно, в общем-то, что Беорн нас с ночи не выкинул из дома. Любой другой так бы и поступил. Притом поступил бы правильно».

И снова и снова мрачные мысли. Настроение, однако, было гадким. И не столько из-за приближающейся встречи со Смогом, сколько из-за понимания плачевности собственного положения: тишина сада и убаюкивающие трели утренних пташек жестоко подчеркивали темноту будущего, нависшего над путниками. Вновь захотелось развернуться и пойти к Синим Горам. Однако представив себе огорченные и разочарованные лица своих подчиненных, Торин отогнал наваждение прочь. В Эред Луин дороги назад не существовало.

Доев сухую корочку хлеба, Король-под-Горой уверенно подошел к своему пони. Большая часть спутников уже сидела на спинах крохотных лошадок, лишь дожидаясь менее расторопных компаньонов. Гэндальф, махнув Беорну рукой, ловко забрался на серую лошадь. Красивый конь отличался сухой поджарой статью: тонкие длинные ноги, такая же тонкая и длинная шея, аккуратная морда. Дорогой, должно быть, жеребец. И, однако, Торину он приходился не по вкусу. Возможно потому, что мышастый скакун Гэндальфа, стоявший подле Арго, казался просто карикатурной зарисовкой действительно красивой лошади. Фриз Ниар воплощал в себе мощь и изысканность. Бешеная смесь.

Хмыкнув, эреборец залез на черного пони. Маленькая лошадка была толстенькой и веселой: иногда потряхивая ушами, она то и дело норовила стащить из сумки Серого Странника припрятанные сахарные хлебцы. Торин, пресекая кражу вкусностей, отвел миниатюрного скакуна подальше от лошади Гэндальфа. Хотелось хоть утром избежать конфузных ситуаций.