Чертоги Казад-Дума (СИ)

Траину захотелось громко рассмеяться. Да уж, образуется. Со времен Нандугириона гном ни дня не чувствовал себя в безопасности. Несчастного воина жизнь бросала из одного омута пагубы в другой: и если Саурон и его пытки показались Траину ужасным событием, то пленение светлой чародейкой представилось старому гному кошмаром наяву. Эльфийка, спасшая сына Трора от мучительной смерти в лапах назгулов, укрыла Короля-под-Горой от яростного взора Властелина Колец в темных перепутьях северных отрогов Мглистых Гор. Бессмертная исцелила израненное тело Траина, выходила его, накормила и обогрела. Чаще прочего в пещеру, где жил гном, заходил брат Анаэль – Талрис, принося с собой разные вкусности, купленные на людских ярмарках. Наследник Трора был эльфам благодарен, вопреки своей нелюбви к вечно юному народу. Не пытаясь убежать от покровителей, Траин лишь глотал свинцовые слезы, да вспоминал лицо сына порой. О возвращении в Эребор старый Король не думал. Стыд снедал его сердце. Живя рядом с чародеями Миас, гном слушал их речи и учил их язык, который дети Мелькора называли валарином. Первый десяток лет сын Трора искренне считал приютивших его эльфов бескорыстными добряками. Но потом он услышал из их уст правду. И все переменилось.

— Торин не пойдет в Казад-Дум, тем более за мной, — гном, сложив руки на груди, встал подле эльфийки и тоже начал оглядывать многочисленные отряды орков. Следовало признать, уродливые создания Моргота не были напрочь лишены ума: приказы Азога они исполняли с точностью, свойственной ювелирам. Дисциплинированные, пусть и склонные к беспочвенной агрессии, уруки без проблем согласовывали работу разных отрядов. Сотни голов воинов, любящих кровь, сплошь покрывали широкую земную полосу от запада до востока.

— Он пойдет в Казад-Дум, но не только за Вами, — Анаэль, опустив руки, отцепила от пояса свой белый меч. Траин, много раз оглядывавший оружие чародейки, лишь дивился искусности мастера, что выковал клинок для эльфийки. Металл, легкий, как мифрил, поблескивал желтизной и яростно играл бликами на резных долах. Литая рукоять пестрила переплетениями серебряных узоров, а изящное навершие, умелым кузнецом сделанное в виде руки, элегантно подчеркивало ценность смертоносного оружия. Анаэль называла свой клинок «Индо». Траину имя меча нравилось, хоть квенья гном знал теперь и хуже валарина. Легкое оружие бессмертная шутливо прозвала «Волей». — Возьмите себе, он станет для Вас верным защитником на поле брани, и оградит от ярости моей сестры, если вдруг Вы по случайности окажетесь у нее на пути.

Подхватив клинок, Траин без споров принял помощь младшей Миас. За время долгого общения с детьми Мелькора старый гном уяснил для себя одну странную вещь – плохого эти темные создания не советовали никогда.

— Почему ты так уверена, Анаэль? — Король-под-Горой, моргнув, представил себе Торина: статный и высокий, сын всегда отличался сообразительностью, терпением и осторожностью. Хотя, судя по решению отвоевать Одинокую Гору, от его былой рассудительности ничего не осталось. Впрочем, Траин не знал, как складывалась судьба Торина после битвы за Морию. Может быть, отчаянию сына и существовали какие-то разумные объяснения. — Торин ведь не дурак. Он молод, горяч и уверен в себе, но это не значит, что он отважится сунуться в Казад-Дум. Полагаю, воспоминания о битве при Азанулбизаре еще ярки не только в моей памяти.

Эльфийка, откинув с лица непослушную прядь волос цвета светлой пшеницы, развернулась к гному. Внимательно оглядев собеседника, вскинула руку, указывая на возвышенности гор за спиной.

— Наш план не лишен смысла, Траин, потому что вы, смертные создания Аулэ, не обделены эмоциями. Как и любой другой народ Средиземья, гномы чувствуют любовь, тоску и боль, неведомую нам, Миас, — Анаэль говорила ласково, почти нежно. Ее извиняющийся тон пугал Траина. Неприкрытая ложь являлась плохим знаком. Сглотнув, Король-под-Горой представил себе тот потоп страданий и смертей, что в скором времени обещал накрыть Эндор. И начало потоп этот брал от Эребора, слабым ручейком гномьей крови пробиваясь к солнечным полям Средиземья. — Ты сам сказал, что Торин – молод и горяч. Неужели он станет медлить, если на кон кто-то поставит жизни дорогих ему людей? Война порождает ненависть, но лучшим оружием является любовь. Сможет ли твой сын поступиться собственными идеалами и пойти против своей же природы? Разум не советчик, когда речь идет о сердце.