Чертоги Казад-Дума (СИ)

Остановившись, Бильбо поджал губы и грустно оглядел своих друзей. Суетящиеся гномы то и дело пробегали мимо хоббита, вежливо прося полурослика не мельтешить под ногами. Не зная, чем себя занять, мистер Бэггинс решил отойти в сторонку и полюбоваться природой. Пейзаж, правда, не пестрил яркими красками, но своего мистического обаяния при этом не терял: сумрак, опускающийся на восточные земли, крал у мира свет и едва заметной дымкой расползался по изумрудным раздольям. В воздухе пахло дождем и казалось, что через часок-другой низкие хмурые облака обрушат на странников ливень. А на востоке чернел силуэт леса, который эльфы некогда с трепетом в голосе называли Эрин Ласгаленом… Под ногами что-то заблестело. Мистер Бэггинс, отвлекаясь от своих мрачных дум, опустил взгляд к траве, прищуриваясь. Решив было, что кто-то из компаньонов лишился блестящей пуговицы с плаща, хоббит склонился над влажным дерном, выискивая сверкающий предмет в полумраке. Долго мучиться не пришлось: железная вещица яркой искоркой маячила среди толстых сочных травинок. Хмыкнув, Бильбо ловко подобрал находку, тут же признавая в ней наконечник стрелы, умело заточенный и легкий. Металл обжигал кожу нестерпимым холодом. Снаряд, словно бы вырезанный изо льда, сверкал отшлифованными гранями и переливался всеми цветами, будто овеянный чьей-то магией. Определенно точно, найденный наконечник не был кован гномами, как впрочем, и эльфами. Руки, создавшие столь аккуратное и тонкое навершие стрелы, были ловчее и умелее рук бессмертных. Бильбо, сглотнув, пальцами прошелся по тонкой гравировке, иссекающей наконечник. Блестящий рисунок замысловатыми лентами складывался в изображение трех многогранных камней, оплетенных стебельками вьюнов… Мистеру Бэггинсу вдруг стало жутковато. Штормом накативший на сознание страх холодом проник в сердце, сбивая дыхание. Не понимая, что происходит, Бильбо выронил наконечник и отступил назад, неловко спотыкаясь о собственные ноги. Глотая ртом воздух, смелый полурослик всеми силами пытался справиться с дрожью, которая охватила тело. Выступивший на лбу пот крупными градинами скатывался в глаза. Что-то было в наконечнике стрелы ужасное. Может быть, неестественная гладкость металла. А может быть пугающая острота лезвий, тонких, как бумага. Бильбо, успокаивая разбушевавшееся в груди сердце, точно не мог понять, что именно в красивом блестящем снаряде вызвало столь сильный страх. Перед глазами мелькнула вязь гравировки, рук вновь коснулся жгущий холод. Закрыв глаза, мистер Бэггинс приказал себе замереть на месте и попытаться успокоиться. Вышло не сразу, но уже через пять минут выходец из Шира смог заставить себя улыбнуться. Признавая собственную трусость, хоббит опустил руки вдоль тела и задумчиво посмотрел на костер. Гномы будто бы и не заметили странного поведения своего «взломщика». Бомбур продолжал размеренно помешивать суп, Бофур наигрывал на флейте легкий мотивчик, а Торин по обыкновению своему сидел поодаль от всей компании, тяжелым взглядом меряя теряющееся в темноте очертание Лихолесья. Все было хорошо, но вот только холодок… Бильбо передернуло, а в ушах неожиданно резко зазвенел чужой голос, рокочущий утробным, гудящим шепотом. Подпрыгнув на месте, мистер Бэггинс обернулся лицом к погружавшейся в ночь долине. Все естество маленького хоббита вновь пропитал тяжелый, ядовитый ужас. … Алдир Аар…

… Алдир Аар… Три камня, воедино сплетенных светом Двух Древ, вечных, как само сияние Валинора. Заключенные в грешную ткань мироздания, они сохраняли в себе древнее пламя, что служило Первому Певцу яростью и Врагам погибелью. Камни эти вбирали в себя темноту и возвращали ее белым светом. И не было существ, которые бы смогли прямо смотреть на них, и лишь входя во владения Намо дети Илуватара имели возможность созерцать всю красоту Сильмарилл.

Так Палландо говорил о созданных Феанором камнях. Осаа, обойдя стороной Бильбо, сложила руки на груди. Полурослик же, услышав ее голос, теперь метался из стороны в сторону, пуча глаза и задавая своим компаньонам глупые вопросы. Гномы, искоса поглядывая на хоббита, лишь пожимали плечами и предлагали горе-взломщику немного отдохнуть. Королева Эребора, наблюдая за мистером Бэггинсом, лишь хмурилась.

Алдир Аар – орчьи слова. Именно так дети Мелькора называли свой знак, которым украшали личное оружие и порой стены в крепостях. Почему в качестве символа своей власти чародеи Миас выбрали Сильмариллы, Осаа не знала, как не знал и Палландо. Однако Майа, с которым гномке повезло встретиться в чертогах Мандоса, был уверен, что между камнями света и тремя воинами Дор-Даэделота существовала прямая связь. Мать Торина, однако, колдовские загадки не интересовали. Важной казалась лишь одна цель: защитить сына. Что Осаа и собиралась сделать.