Чертополох 3

- Думаю, тысячник, ты не сильно огорчишься, когда узнаешь, что Ревинар больше никогда не составит тебе компанию в походах. Ведь в довершение всего он имел глупость попросить меня не наказывать Мелира - дескать, произошедшее полностью его вина, как старшего, а посему он готов понести двойное наказание. Что ж, я не отказал ему в этом, забрав все силы, что только имелись, и теперь в их роду все носят траур.

На этих словах глаза князя нехорошо блеснули, а Остен, поняв, что теперь знает причину появившегося на щеках Арвигена румянца, лишь крепче сжал лошадиные поводья.

- И кто теперь займёт его место?

- Райден из Ингоров. А потом, разумеется, Мелир. Когда наберётся за несколько месяцев ума. - Теперь на лице Арвигена не было даже тени улыбки. - Щенок действительно щедро одарён, но семья слишком его разбаловала, так что придётся это исправить. Думаю, проверка крепостей на границе с Лаконом пойдёт ему на пользу, тем более что пример дяди у него перед глазами, а пить хоть что-нибудь крепче воды Мелир отныне вряд ли сможет - об этом я позаботился лично. Так что сейчас в этом деле остаётся лишь одна маленькая загвоздка.

Родичи Мелира так же, как он сам, обижены на тебя, Остен, так как склонны видеть именно в тебе причину гибели Ревинара. Вот только эти люди всё ещё нужны мне, а ещё я не хочу, чтоб между главами 'Доблестных' и ' Карающих' началась вражда. Поэтому я желаю, чтоб ваши семьи породнились. Это поможет охладить самые горячие головы и переведёт большую часть слухов и сплетен в другое русло.

Такого выверта княжеской воли Остен предвидеть не мог, да и вечное соперничество между 'Доблестными' и 'Карающими' прежде никогда не смущало Владыку Амэна. А, значит, у его решения была другая подоплёка, которую тысячник никак не мог уловить. И это было скверно. Так же скверно, как и внезапная помолвка Дари. И хотя до свадьбы в силу малолетства жениха, будет ещё несколько лет, и за это время может произойти всякое, враждебно настроенное семейство получит доступ в дом Остена. Причём, именно тогда, когда у него появились настоящие секреты. Всё еще раздумывая, как избежать столь нежелательного союза, тысячник осторожно уточнил.

- Прости, Владыка, но я не слишком хорошо знаю дела этой семьи и не могу сходу вспомнить, есть ли у Мелира родственницы, подходящие по возрасту для обручения с моим сыном.

Арвиген в ответ лишь неопределённо качнул головой:

- Есть, конечно. Но совсем подходящими я бы их не назвал. Родной сестре Мелира недавно сравнялось четырнадцать, а у покойного Ревинара от второй жены есть дочь четырёх лет отроду. Я бы заключил помолвку твоего сына именно с ней, вот только союз детей не совсем то, что нужно в нашем случае. А вот твоя свадьба совсем другое дело, Остен. Да и то сказать - ты вдовец уже много лет, все положенные для скорби сроки давно прошли, а наследник у тебя всего один, и слаб здоровьем. Тебе давно уже следовало бы вступить в другой брак.

Тысячник, не веря собственным ушам, ещё раз взглянул на сохраняющего полнейшую невозмутимость князя, но сразу ничего сказать не успел. За время беседы, Остен с Арвигеном забрались достаточно далеко от города, и теперь из усыпанных ягодами терновых зарослей, что тянулись вдоль одного из полей, поднялась целая стая куропаток.

Князь, заметив птиц, тут же сорвал клобучок со своего Янтаря и подбросил сокола с перчатки вверх. Тот вскрикнул, как показалось Остену, крайне недовольно, а потом начал подниматься в небо, чтобы вскоре оказаться выше стремительно разлетающейся в разные стороны добычи. Куропатки, заметив крылатого охотника, встревожились ещё больше - часть из них рванула к засыпанному снегом овражку, чтобы рухнув с высоты, затаится в нём среди прошлогоднего бурьяна, часть полетела к рощице, вот только сокол уже выбрал себе подходящую жертву.

Заклекотав, он, сложив крылья, камнем рухнул вниз - прямо на спину крупной куропатке, и выпустил когти в самый последний момент. Птицы упали на землю, а двое охранников Арвигена немедля поспешили к соколу и его жертве. Вскоре Янтарь вернулся на перчатку своего владельца - разгорячённый охотой, сокол жадно склёвывал кусочки мяса, что были зажаты меж затянутых в толстую кожу пальцев князя, а Арвиген смотрел на своего любимца с гордой улыбкой. Но потом усмешка князя изменилась - от неё словно бы повеяло холодом, когда князь произнёс.