Чертополох 3

- Как я уже упоминал, Остен, твоя свадьба была бы мне на руку, да и у тебя был бы больший выбор между невестами. Но я бы всё же советовал обратить тебе внимание на старшую дочь Ревинара - Кариссу. Как мне доложили надёжные люди, она немного перестарок, но зато достаточно миловидна и хорошо сложена, а главным украшением её внешности служит гладкая, без единого изъяна, кожа и великолепные, орехового оттенка, косы. Винить тебя за смерть отца она не будет, так как в последние годы Ревинар уделял своим старшим отпрыскам слишком мало внимания, а ещё девушка совсем не ладит с мачехой, так что покинуть родительский дом ей будет за счастье. Думаю, она станет для тебя послушной и очень удобной женой, Остен. Да и своего пасынка, памятуя собственную жизнь с мачехой, не станет обижать. Думаю, это неплохой вариант. Не так ли?

- Нет, князь. - Пока Арвиген описывал прелести неизвестной тысячнику девушки, Олдер судорожно искал то, что помогло бы ему избежать столь нежелательного и несвоевременного союза. Вот только причина, которую Владыка счёл бы достаточной серьёзной для отказа от брака, всё никак не находилась, и тогда тысячник решился идти напрямую.

- Я не собираюсь враждовать ни с Мелиром, ни с его роднёй - в этом я могу поклясться. Так же, как и в том, что не стану отвечать на их мелкие выпады и интрижки. Вот только если они уже записали меня в злодеи, то брачный союз этого не изменит. Разве что загонит уже существующую неприязнь ещё глубже, чтобы она потом вылезла на белый свет в самый неподходящий момент. Так что пусть уж всё остаётся, как есть.

На последних словах князь потемнел лицом так, что было понятно - ответ тысячника его разгневал. Остен же внезапно почувствовал себя так, точно ему на плечи опустилась невидимая гранитная плита - если бы не выставленная загодя, ещё до встречи с князем, защита, тысячник бы ощутил лютую боль, но сейчас ощущал лишь страшную тяжесть, что могла сломить не только его тело, но и волю. Время отсчитывало последние мгновения, за которые надо было найти нужные слова.

- Моя жизнь и кровь принадлежит князю, и до сих пор никто не мог в этом усомниться. Так неужели Владыка, несмотря на верную службу, откажет мне в такой малости, как ввести в дом ту женщину, которую я выберу для себя сам?

- Насколько я помню, первый раз ты поступил ровно также. Сам выбрал и даже сам посватался. - Давление неожиданно ослабло, а Арвиген, чуть склонив голову, внимательно взглянул в глаза Остену. - И на какое благородное семейство ты решил совершить свой разбойничий набег в этот раз, старый ты Коршун?

- Пока о сватовстве нет и речи, князь. - Олдер понял, что ступает чрезвычайно скользкую почву, но, тем не менее, всё ещё надеялся выкрутиться. - То, что у меня есть на примете девушка, совсем не означает, что она согласна стать моей женой.

- И ты опять собираешься решить этот вопрос сам? - Арвиген вопросительно изогнул бровь. - Не прибегая ни к моему слову, ни к помощи своего рода и Дорина?

- Именно так, Владыка. - Остен почтительно склонил голову, а Арвиген неожиданно хмыкнул.

- Что ж, пусть будет по-твоему, тысячник. Но запомни - негоже отвергать княжескую помощь. Особенно тогда, когда Владыка расположен к тебе. И постарайся не усугубить отношений с 'Доблестными'. Сейчас, когда кругом одно предательство, раздор в войске мне ни к чему.

Днём позже, попивая васкан с Ириндом, Олдер таки узнал причину столь неожиданного желания Арвигена устроить судьбу своего тысячника. Дело было даже не в самом Остене, а в его двоюродном брате. Тот, стремясь усилить род, пытался сблизиться с родом Церитимов, а те, в свою очередь, были у Арвигена если и не в немилости, то не в чести, поскольку Владыка считал, что они и так получили слишком много влияния. Итогом неудовольствия Арвигена стало две неожиданные помолвки, а свадьба Олдера с Кариссой должна была подвести черту под тем, что столь непонравившейся князю союз никогда не состоится. Род Мелира и Церитимы уже давно были соперниками.

- Но, как понимаешь, это лишь то, что известно мне, а каждый поступок нашего Владыки имеет если и не тройное, то двойное дно - точно. Поэтому будь осторожен, и поговори с братцем. Его честолюбие может слишком дорого стоить всем Остенам. Иринд, опрокинув в себя крепкое лендовское пойло, довольно крякнул, и Олдер, понимая, что лучшего момента не найти, спросил:

- Помнишь ли ты о том, что сталось с Мартиаром Ирташем?

- Если у меня во рту сейчас всего десять зубов, это совсем не значит, что и моя память стала дырявой. - Иринд, по зимнему времени укутанный по самый нос в шкуры и одеяла, вновь наполнил стопки и нарочито сердито проворчал. - Рассказывай, что там у тебя?

И Олдер рассказал, не скрыв от старого наставника и доли правды, о появлении в своём доме дочери Мартиара Ирташа, оказавшейся той самой попортившей ему кровь в походе на Крейг лесовичкой, и о её приключениях - по крайней мере тех, что были ему известны.