Чертоцвет. Старые дети

Вскоре для жителей болотного берега перестало быть тайной, что Леэни живет с хозяином. Лишь одна Юстина делала вид, что ни о чем не догадывается. А ведь Якоб и Леэни ходили спать на сеновал, который находился над домом, и кое-что могло донестись через потолок в комнату.

Однажды вечером, как бы невзначай, Юстина сказала Ионасу: ишь как кошки разбегались по сеновалу.

Юстина жаловалась на боли и сетовала, что яд болезни проникает в глаза и разъедает их — в слезы словно кто-то перцу понасыпал. Это она говорила просто так, чтобы отвлечь внимание Ионаса. Изо дня в день Юстина плакала, но не от физической боли, а от стыда.

От всех таких неразрешимых дел взрослых у Ионаса перехватывало горло. Россаский воздух проникся зловонием, невозможно было больше дышать. Ионас искал какого-то выхода. Мысли его снова сосредоточились на верблюдах. Дядя силача стал в глазах Ионаса символом самоотверженности. Усталый человек, несмотря ни на что, привел верблюдов на место. Легко ли ему было нести на себе заботы об этих животных чужой страны? Почему бы Ионасу не уйти в город и не предложить себя дяде богатыря в помощники? Он, не препираясь, ходил бы каждое утро за город, на пастбище, и собирал там чертополох. И каждый вечер возвращался бы к верблюдам с колючим мешком за спиной. Ионас — на сердце покой — мог бы радоваться тому, как прошел день. Из-под заостренных черных ресниц-колючек на него смотрели бы умные глаза верблюдов.

А россаские животные? Они лишатся заботы Ионаса.

Эти животные, как и люди здешней семьи, стали свидетелями всего происходящего.

Ионас не мог смотреть им в глаза. Как и людям.

И Ионас решил. Как-то утром он пошел в баньку к Яве и попросил у нее взаймы немного денег. Когда вырасту, верну с лихвой, дрожащим голосом заверил Ионас. Глаза бабушки заглянули в самую глубину души Ионаса, и все увидели, расспрашивать было уже незачем. Она знала Ионаса, мальчик был одной с ней породы. Если какое-то решение принято — пути назад нет. Значит, ему очень понадобилась помощь, из-за пустяков Ионас не стал бы просить ее.

Вечером, после целого дня работы, Ионас вышел в путь. На голове — фуражка с козырьком, на ногах сапоги, в кармане пиджачка краюха хлеба. От страха у него стучало в висках. Однако он храбро шагал, предоставив Долине духов решать его судьбу. Если он поступает неправильно, барышня в кружевной шляпе подлетит к нему и погонит его домой. А то просто собьет с пути, как уже случалось со многими. Заставит кружить по полю, пока у Ионаса не остынет пыл, а утро уж как-нибудь приведет скитальца по белу свету к воротам дома.

Долина духов должна была в этом земном царстве теней дать Ионасу знак, как ему поступить. Если дорога вздыбится перед ним, что ж, может быть, кто-то другой тогда будет собирать чертополох для верблюдов и кормить их.

Духи же, не говоря о барышне в кружевной шляпке, не проявили ни малейшего интереса к одинокому путнику. Ионас старался привлечь к себе их внимание, он кричал, подобно сове, и квакал, как лягушка. Стоял, ждал, свистел. Никому до него не было дела. Не оставалось ничего иного, как нехотя зашагать в сторону поселка.

В эту ночь он плакал, как маленький ребенок, хотя на россаском поле уже давно сходил за взрослого.

Стало светать, когда он добрался до станции.

Сонный служащий продал ему билет, даже не взглянув на него.

Перед Ионасом открывался огромный мир.

Стук колес разжигал в нем смутные стремления. Ионас должен найти верблюдов! Словно эти чужеземные животные могли принести ему избавление, освободить от груза жизни на болоте, который непрестанно, подобно удушливой волне, обрушивается на Ионаса.

Все дальнейшее было как сон.