Чёртов палец

Во-первых, Маевского несколько дней назад видели в компании с Петровым, а Петрова — с управляющим князя Шнайдером. Во-вторых, Дерюгин не был единоличным хозяином дороги до Больших Порогов, а владело ею некое акционерное общество. Дерюгин действительно хотел продать дорогу, но общество этому воспротивилось.

— Тот ли это Шнайдер, что был отправлен на каторгу? — спросил Навроцкий Феофилова, который тоже приметил Ивана Карловича в обществе Петрова.

— А бог его ведает… В лицо того, другого, Шнайдера, то есть Шнейдера, я не знал, а имени его не помню…

Из разговоров этих Навроцкий понял, что Маевского, Петрова и Шнайдера что-то связывало. Но что? Возможно ли, чтобы вокруг него образовался какой-то заговор? Увы, особа, в чьей власти было развеять эти подозрения, особа, которой он доверил деньги, куда-то исчезла или намеренно его избегает. Положение Навроцкого усугублялось тем, что необходимо было возвращать деньги банку, что долг его с каждым днём увеличивался, а погасить его не было никакой возможности. И как ни пытался он решить эту головоломку без посторонней помощи, на мысль ему приходило только одно: ехать на поклон к матери…

Глава восьмая

1

В бытность свою студентом Феликс Навроцкий, как ни старался держаться в стороне от компаний и кружков и отдавать своё время лекциям и науке, всё же не смог устоять против соблазнов молодости. Пирушки с университетскими приятелями, весёлые попойки в ресторанах и трактирах, бурные и скоротечные романы с девушками не своего круга — вся эта бесшабашная кутерьма не миновала и его. Но если его приятелям гусарские шалости легко сходили с рук, то Феликсу пришлось провести университетские годы в непрерывной борьбе с матерью. Екатерина Александровна Навроцкая ревниво оберегала единственного сына от всякого постороннего влияния. Она часто наведывалась из имения в Петербург и подолгу оставалась там с одной целью: вмешиваться в жизнь Феликса. Ей ничего не стоило неожиданно явиться на студенческую пирушку и устроить сыну скандал, и перед товарищами, которые над ним подсмеивались, Феликсу было стыдно за мать. В людях Екатерина Александровна видела только зло и угрозу сыну. Она зорко следила за тем, чтобы у него не было приятелей и, в особенности, чтобы он не сходился с женщинами. Если же такие связи у Феликса возникали, она спешила приложить усилия к незамедлительному их прекращению.

— Не ходи, Феликс, на бал, — обычно говорила она молодому князю. — Люди там будут нехорошие: мужчины — грубияны и пьяницы, женщины — безнравственные вертихвостки.

С годами характер княгини не только не менялся в лучшую сторону, но становился всё невыносимее. После нескольких бесплодных объяснений с матерью Навроцкий отказался от дальнейших попыток сделать отношения с ней сколько-нибудь сносными. Княгиня не желала признавать свою неправоту даже в самых ничтожных вопросах, тем более не хотела она выслушивать поучений от собственного сына. Она, конечно, по-своему его любила и в критические минуты их отношений напоминала ему об этом, но за эту любовь Феликс должен был дорого платить: терпеть мелочную опеку и полное безразличие к его чувствам. Порой ему казалось, что в её материнской любви — слепой, тиранической — не оставалось места для уважения в нём личности. «Такой ли должна быть любовь матери?» — с грустью думал он.