Чертова дюжина

Команда, состоявшая из усатого боцмана (он же кок!) и матроса-рулевого, проживала в кубрике за лесенкой, ведущей на палубу. При всем уважении к размерам судна, им там, на мой взгляд, было тесновато. Напротив кубрика располагался камбуз. В противоположном конце коридора — в торце — туалет. Единственный — маловато на всю-то ораву…

Наша каюта не отличалась простором, зато убранство и комфорт приятно радовали. Стены покрывали панели красного дерева и драпировки светло-коричневых тонов. Такой же тканью были обтянуты мягкие откидные диванчики-койки. На полу — ковер с толстым ворсом. Добавим сюда встроенный платяной шкаф, антресоли для сумок, переносной японский телевизор на поднимающейся к потолку штанге и кучу прочих полезных мелочей от фужеров до полотенец.

Немудрено, что Павел восхищенно присвистнул, едва переступив порог, и сел на диванчик, таращась по сторонам. Я не свистел, но в остальном повторил его маневр. Из затянувшегося созерцания жилища нас вывело негромкое урчание заработавших двигателей. Корпус корабля слегка вздрогнул.

Я бросил сумку и поспешил на палубу.

— Боитесь пропустить исторический момент? — усмехнулась Регина, с которой мы столкнулись в узком коридоре.

— Конечно! — весело подтвердил я и посторонился, освобождая даме проход к лестнице.

Брюнетка поблагодарила и проскользнула наверх, задев меня крепким бедром. Купол юбки коварно взметнулся прямо на уровне моих глаз.

Крик о помощи, как ему и положено, раздался внезапно. На правом борту собрались все, кто находился в этот момент на палубе, и с раскрытыми ртами глазели на берег: от рощи к причалу бежала девушка, за ней гнался бородатый мужик… с топором! Девушка отчаянно махала руками, левый рукав блузки был порван и окровавлен.

— Бог мой… — выдохнула застывшая рядом со мной Регина, судорожно вцепившись пальцами в перила.

Девушка одолела сходни и запрыгала по балкам провалившегося местами пола баржи, рискуя переломать ноги. У причальной стенки она все-таки споткнулась и упала. Преследователь, изрыгая потоки брани, настиг несчастную и угрожающе занес топор над ее головой. Беглянка собрала последние силы, оттолкнулась ногами и рухнула в воду между баржой и яхтой, корпуса которых уже отделяли друг от друга пять-шесть метров.

Я прыгнул, повинуясь рефлексу, и не успел толком сгруппироваться, поэтому ушел глубоко под воду и вынырнул чуть поодаль от барахтающейся девушки. Правда, двух взмахов хватило, чтобы настичь ее и схватить вовремя за волосы: она с избытком нахлебалась и начала погружаться. Павел плюхнулся вблизи нас совершенно напрасно: поднятая им волна вдоволь напоила и меня, да и суетливость помощника больше мешала, чем помогала. С грехом пополам мы засунули несостоявшуюся утопленницу в спущенный на веревке с борта яхты спасательный круг, а команда завершила операцию, подняв на палубу всех троих в том же порядке, в каком те начинали водные процедуры.

Боцман успешно провел показательный сеанс искусственного дыхания, и спасенную перенесли в кают-компанию, где возбужденные женщины тотчас принялись хлопотать вокруг бедняжки.

Я сел в лужу, натекшую с одежды на полированные доски палубы, отплевался и восстановил дыхание. Павел сопел по соседству. Подошли капитан с «Никитой Сергеевичем».

— Молодцом! — похвалил второй и одобрительно похлопал нас по мокрым спинам.

— Не растерялись! — поддакнул кэп. (Интересно, а где были он сам и его команда?) — Бородач сбежал, паскуда…

Мы посмотрели на опустевший причал.

— Ее надо в больницу, — хрипло произнес Павел.

— Раны пустяковые… Кожа на плече ободрана да пара синяков, — заметил капитан. — Сами выходим.

— Вы серьезно? — удивился я. — Девушку едва не прибили! В милицию…

— Ерунда! — жестко перебил «Хрущев». Блестящая физиономия светилась от широкой улыбки, но глазки смотрели цепко и холодно.

Капитан опустился на корточки, касаясь меня плечом, и сдвинул фуражку на затылок.

— Нам реклама ни к чему, господин Берестов, — со значением проговорил корабельный бог. — Разбор инцидента с привлечением… э-э… властей задержит круиз минимум на день. Возникнут и разные вопросы, а некоторые туристы… м-м… жаждут покоя.

— Мы с капитаном посоветовались и решили взять девушку с собой, — встрял бритый. — Подлечится, отдохнет душой…

— Разве плохая компенсация за пережитое, а? — добавил милый и заботливый кэп.

Я взглянул на Павла и пожал плечами. Тот отвернулся и промолчал.

— Вам виднее… — Что еще умное я мог сказать?

— Вот и ладненько! — обрадовался капитан и рявкнул рулевому: — Полный вперед!

* * *

Инцидент при отплытии не нарушил распорядка дня, и на завтрак все собрались без опоздания. Салаты, сырокопченую колбасу и осетрину умяли моментально: пережитое волнение обычно способствует пробуждению аппетита. Потряс вызывающе худой Синицын, уничтоживший в одиночку целую тарелку сыра! Либо он страдал повышенной впечатлительностью, либо мучился, простите, глистами.

Боцман-кок подал кофе. Блистательный капитан отхлебнул из чашки, встал и произнес:

— Итак, дамы и господа, приступим!