Чертова дюжина

Видавшая виды «копейка», оставленная мне на две недели уехавшим на юг приятелем, была запаркована здесь же, у дома. Такую развалюху можно и не запирать: никто не позарится. Лишь из уважения к старости я протер тряпкой стекла и кузов, покрытые обильной росой, и через пятнадцать минут вернул «ископаемое» к жизни. Пока оно выбиралось за город, я серьезно сомневался, способна ли стрелка спидометра успешно одолеть цифру «30». Но на шоссе двигатель проснулся, прочихался и заработал вполне сносно. Я устроился на сидении поудобнее, опустил стекла и подставил лицо прохладному ветерку…

Озеро Долгое горожане ласково называют «наше море». Доля истины в том есть, ибо по площади водной поверхности оно превосходит Аральское — чего же мелочиться?! Широкая серо-синяя дуга протянулась на двести с лишним километров к северо-западу от города среди густых заповедных лесов, где до сих пор встречаются медведи и лоси, не говоря уже о менее экзотической живности. Рыболовецкие артели на южном, ближнем к нам берегу еще умудряются промышлять судака и чухонь, поставляя в магазины и свежий, и копченый, и вяленый улов. Великую реку, протекающую через город, полвека назад связали с озером каналом, включив Долгое в единый водный бассейн центра России со всеми вытекающими отсюда положительными и отрицательными последствиями в прямом и переносном смысле слова. Южная акватория озера сделалась оживленным местом судоходства. На ее берегах раскинулись деревни, зоны отдыха и дачные поселки, а местечко Бобры включили в городскую черту, сделав его микрорайоном. «Бобрята», как ласково окрестили местных жителей, трудились, в основном, на двух небольших заводиках.

В Бобры я и держал путь по пустынному в такую рань шоссе. Обогнал меня лишь белый «мерседес» с московским номером: столичные граждане имели кое-какую недвижимость в окрестностях озера, по достоинству оценив песчаные пляжи, брусничники и грибные места. Одна беда: от Москвы «пилить» на машине целых семь часов. Но охота, как говорится, пуще неволи…

Преодолев пятнадцать километров за двадцать минут, я подрулил к набережной залива и остановился на асфальтовой площадке точно напротив двухэтажного дебаркадера, служившего вокзалом.

В красивом билете-приглашении, полученном вместе с письмом, конкретно указывалось место и время отправления: «Поселок Бобры, речной порт, причал номер три, девять часов». Я окинул взглядом прибрежные воды и не нашел ничего похожего на «причал номер три». Номер два также отсутствовал.

Пятеро мужиков на сходнях дебаркадера напряженно следили за поплавками своих удочек, ревниво косясь на поплавки конкурентов. Крайний рыбак ловко подсек и лихорадочно схватил танцующую на леске плотвичку. Остальные завозились, угрюмо обмениваясь впечатлениями: «Какой крупняк Васька-то отхватил!»

Я спустился к ним и громко поприветствовал:

— Утро доброе! Не подскажете, где находится третий причал?

Четыре головы повернулись в мою сторону одновременно. Четыре, так как пятый увлеченно засовывал добычу в полиэтиленовый пакет, высунув кончик языка от удовольствия. Вместо ответа неудачники сплюнули по очереди в воду и вновь уставились туда же.

— Эй! — тихо позвал я Ваську и чуть тронул его за плечо.

— На второй десяток пошло! — гордо улыбнулся Василий, демонстрируя серебро чешуи на донышке мешка, и без перехода прибавил: — Там!

Я посмотрел в направлении, указанном пальцем с обломанным ногтем, и увидел в сотне метров березовую рощу на мысу, выдающемся в залив.

— Где? — забеспокоился я, подозревая у себя глюки[4].

— Там, — повторил мужик, изображая ладошкой загиб.

— A-а, за рощей!

— Угу…

Моя благодарность не знала границ.

На мыс вела тропинка, не слишком жалуемая пешеходами. По ней я обогнул рощу, легкомысленно насвистывая «Наверх вы, товарищи, все по местам…», и я увидел… Собственно, причалом служила полузатопленная баржа, не способная вызвать восхищения, зато к ней была пришвартована… нет, не яхта — целый корабль!

Честно говоря, ничего не понимаю во флотских терминах. В детские годы искренне полагал, что яхта — большая лодка с парусом. В процессе познания мира я изменил эту наивную точку зрения. Но не до такой же степени! Где тут мачта, где паруса? По мне, сию штуковину справедливее назвать гигантским катером или, в крайнем случае, небольшим теплоходом. Вон, даже шлюпка спасательная имеется…

— Великолепно! — вывел меня из транса раздавшийся за спиной женский голос.

Я вздрогнул от неожиданности и резко обернулся. Стройная брюнетка лет тридцати в ярком сарафане, обнажающем загорелые плечи, смотрела на корабль, сняв солнечные очки.

— Недурно, — согласился спутник дамы. — Две палубы, кают-компания, гостевые каюты в двух ярусах… Хор-рошая посудина!

Он выглядел старше брюнетки, но не старше меня. Оценивать с подобным апломбом корабль ему давали право клубный синий пиджак с вышитым на кармане якорем, белые брюки и белая фуражка с крабом, которую он снял, протирая вспотевший лоб и круглую плешь в коротко подстриженных светлых волосах.