Чертова дюжина

Настал подходящий момент испросить заслуженную в боях награду. Но в планы хозяйки дома это не входило, и она ловко вывернулась из моих рук.

— Э-э, друг мой, пора баиньки!

— Как раз хотел предложить лечь!

— Но в разные постели.

— Да?!

Вот так заманчивые мечты остаются мечтами.

Геля упорхнула в свою комнату, указав мне на диван в гостиной.

Подобного в моей практике не было — с таким унизительным для себя выводом я и уснул.

* * *

Сны мне этой ночью не снились, пробуждение было тихим и благостным: голова светлая, руки-ноги легкие, даже раны ныли лишь слегка. Непонятно только, отчего проснулся — будильник, точно, не звенел. Ага, вот в чем дело!

Геля аккуратно устроилась на краешке дивана и с улыбкой протягивала телефонную трубку. Ее свежее личико выглядело удивительно юным и прекрасным в обрамлении влажных после душа волос, темными волнами падающих на плечи.

— Просто влюбиться можно! — искренне выпалил я.

— Так влюбись! — усмехнулась девушка, озорно прищурив глаза.

Богиня в городской квартире — реальность или как? Но пальцы поймали пустоту, ибо искусительница проворно отскочила. Свободный легкий блузон едва прикрывал бедра.

— Ведьмака! Сгинь!

В ответ последовал счастливый смех, а само видение растворилось в дверях гостиной.

— Чем вы там занимаетесь? — сухо поинтересовался Никодимыч.

— Просыпаемся, умываемся, прибираемся…

— Да? А мне показалось…

— Вздор! И не надо так дышать в трубку — я благочестив, как папа римский в монастыре кармелиток. Хотя и не поручился бы за старика, носи его монашки такие… рясы!

Некоторая доля отчаяния в интонации лучше всего успокоила шефа.

— Все нормально? — деловито спросил он.

— По-моему, да!.. Геля, тумба на месте?

— Конечно! — прилетело с кухни вместе с запахом свежесмолотого кофе.

— Ждите — выезжаю!

Возразить я не успел.

Геля достала из шкафчика третью чашку с блюдцем.

Шеф заявился довольно быстро — мы едва успели поменять повязки на моем несчастном теле.

Страх удваивает силы: я чуть не надорвался, разбаррикадируя входную дверь, тогда как вчера вечером справился с тумбой играючи.

— Хорош! — фыркнул Никодимыч, оглядев мою исцарапанную физиономию. — Рассказывайте подробно…

За кофе с бутербродами мы отчитывались о ночных похождениях, отвечали на каверзные вопросы, местами оправдывались — больше, почему-то, я!

Некоторое время шеф обдумывал ситуацию. За время беседы он расправился с тремя «беломоринами» — свидетельство серьезной озабоченности происходящим.

— Так! — он стукнул для убедительности ладонью по столу. — Выходим из игры! Пусть этим дальше занимается «уголовка»!

Мы с Гелей переглянулись. Никодимыч никогда не был азартным игроком, но и трусом его никто не посмел бы назвать.

Нас обложили — верно, тем не менее выходы есть, и лично я их видел. Опять же контакт с Сысоевым — можно рассчитывать на помощь. Почему же тогда шеф запаниковал?

Я копался в фактах и фактиках, пытаясь сообразить, в чем кроется причина. Геля не выдержала и пошла в атаку. Она вскочила, уперла кулачки в бока и заявила:

— Глупо! Глупо бросать дело, за которое взялись! И только потому, что какая-то сволочь решила нас напугать! Эх, Юрий Никодимович, не ожидала я от вас!

Вот так да! Никогда прежде не слышал, чтобы она обращалась по всей форме — по имени плюс отчеству! Видимо, шефа это здорово задело: он сгорбился и уставился в пол, не изволив что-либо возразить.

— Не вы ли учили: дело надо уметь довести до конца, иначе незачем вообще браться?!

Взрыв все же прогремел.

— Девчонка! — глаза шефа грозно сверкнули. — Соплячка! Что ты понимаешь в жизни! Как смеешь! — Он замолчал, задохнувшись от возмущения, и еще раз треснул рукой по столу.

— Прошу не ломать мебель в моем доме!

Геля закусила губы, стараясь сдержать слезы, но не стерпела и пулей вылетела из кухни.

И тут я понял, что насиловал мозги напрасно — Никодимыч сейчас знал что-то, чего не знали мы. И это что-то — серьезное и неприятное — заставило его подумать об отступлении.

— Стоп! — получилось тихо и внятно, как хотелось. — Давай разберемся, командир! Ночью этого еще не было… Полчаса назад, когда мы трепались по телефону — тоже. Домой бы к тебе не сунулись, на улице бы не подошли — глупо и опасно. Следовательно — записка или звонок! Нам ты звонил с одной ногой за порогом — вряд ли успели перехватить. Записка? В двери или в почтовом ящике?

Никодимыч смотрел чуть испуганно, но с известной долей восхищения на своего умного подчиненного и отрицательно покачал головой.

— Стало быть — в машине!

Восхищение возобладало.

— Силен, зараза!

Улыбка вышла натянутой, но все-таки — улыбка.

Он порылся в кармане и протянул обрывок тетрадочного листка.

— Н-да, — только и выдавил я, возвращая послание.

— Заткнули за дворник на лобовом, — пояснил хрипло шеф. — Геле — ни звука!

Мы одновременно посмотрели на дверь, потом — друг на друга.

— У тебя вроде бы должна быть пушка?

Никодимыч вздохнул и отвел взгляд.

— Ты мне не веришь?

— Есть…

— Чистая?

— Конечно! — неожиданно возмутился Никодимыч.

— Помозгуем? — предложил я, разливая по чашкам остывший кофе.

Никодимыч отхлебнул, сморщился и отодвинул чашку.