Чертова дюжина ножей +2 в спину российской армии

Это ведь когда он месяца полтора назад вот так же, на дворе, жену уму-разуму учил, мимо как раз участковый инспектор капитан Богатырев на «уазике» проезжал. Фамилии внешность соответствовала. Услышал истошные крики, споро отреагировал на них, как по должности и полагалось. Вот угораздило же его именно в тот момент поблизости оказаться! Блин горелый! А Марина своего благоверного тогда еще всяко защитить пыталась, даже заявление в ментуру наотрез отказалась писать. Только толку с того, если Борька, по нетрезвости сразу не разобравшись, правоохранителю с разворота по мордасам двинул. Тот-то, понятно, даже и не поморщился, а вот для драчуна последствия оказались печальные: лишь при помощи дядьки, одного из местных руководителей, удачно со статьи соскочил.

— Хрен с вами; пойду действительно отдохну, — подытожил баталию горе-хозяин. — А ты, Маринка, лучше добром сознавайся, а то ведь ежели докопаюсь… И вообще: проснусь — окрошки с разварной картошкой хочу…

И гордо удалился в дом, почесывая бок и демонстративно хлопнув дверью веранды. Куда она, жена, на фиг, денется? Придет, голубушка. На коленях приползет, детдомовская голь перекатная…

На кухне прикинул на глазок остаток самогона в бутылке — с полстакана, маловато будет. Но что поделать, зато остатки всегда сладки — и со смаком выхлебал мутную жидкость прямо из горла. Крякнул. Вух, хорошо пошла! Да прямо в трико и линялой футболке плюхнулся на расшатанную кровать-двуспалку: день утра мудренее станет…

— Ну, Марина, что делать-то дальше будем? — обратился Нартов к женщине, затравленно уставившейся вслед удалившемуся мужу.

Употреби тогда лейтенант единственное число глагола, спроси у нее: «Что делать будешь», — глядишь, на той временной развилке жизнь выбрала бы для них, двоих, разные дороги. Но, угадав нотки сопереживания в голосе квартиранта, спасенная жалобно попросила его:

— Алексей, можно я у тебя сколько-нибудь побуду? Домой идти страшно: он раз от раза, как выпьет, так все зверинее.

— А ты у тетки Дуни-то временно пересиди, — присоветовал было Нартов.

— Нельзя мне к ней сейчас, — грустно пояснила Марина. — Борька ей в последний раз напрямую пообещал: учтите, Евдокия Спиридоновна, будете от меня, супруга законного, родственницу прятать — а там и родства-то у нас седьмая вода на киселе — так вот, грозит, вам крест: разведусь — и кормите тогда эту нищенку сами! У тетки же, извини, двое школьников на руках. Ну-тка, без мужика подыми! А так — глядишь, еще и чем сама им подсуроплю. Нет, не деньгами, конечно. Откуда? На огороде или хоть постираться-прибраться. Да и жить там, в одной комнатухе, в тесноте… Набедовались, на раскладушке на кухне спала. Спасибо еще, когда я после детдома ей на голову свалилась, приняла и чуть не полгода терпела, пока я замуж вышла. Опять и с работой какой-никакой подсобила… Уж лучше как-то здесь перемогусь. Должен же он когда образумиться?

— Это вряд ли… — помимо воли вырвалось у Алексея.

— Горбатого могила исправит. — И сразу пожалел о сказанном, увидев, какая глубокая тоска обреченности разом омрачила красивое женское лицо. — Ладно, чего там, пошли, — грубовато пригласил он напросившуюся гостью во флигелек. — Только учти: у меня и угостить-то тебя особо нечем.

— Это ничего, — уже с бодрой ноткой ответила Марина.

— Слушай, а чего он про какой-то праздник профессиональный толковал, я не понял, — поинтересовался Нартов.

— Для блезиру, что ли?

— Как раз нет, — грустно улыбнулась Марина, входя во флигелек. — Сегодня День работника сельского хозяйства и еще какой-то промышленности. Во второе воскресенье октября отмечать положено. Борька загодя про это чуть не неделю долдонил.

— Вот даже как… — хмыкнул молодой офицер. — Выходит, обидел я его кровно…

— Да уж… — со вздохом согласилась Марина. Подошла к небольшому настенному зеркалу и стала приводить в порядок толстую косу.

Алексей сунулся в холодильник, добыл тушенку, шпроты, сгущенное молоко, сыр и колбасу. Поставил на двухкомфорочную газовую плиту чайник, полез в пакет за хлебом.

— Не надо, зачем? — запротестовала женщина. — Давай просто посидим.

— Никак нет, — не согласился Нартов. — Раз уж оно так вышло, имеем полное право… Тем более, я еще не завтракал, да и ты, наверное, тоже. Так?

— Ну, так. Может, тогда в погреб во дворе сбегаю? За огурцами-помидорами солеными. Сальца опять же — там оставалось еще в кастрюле…

— А вдруг он в окно следит? Только на дополнительные неприятности нарвемся…

И вновь лейтенант употребил множественное число глагола..

Мужчина и женщина позавтракали, и, на удивление, даже с аппетитом. А что? Алексею — двадцать три, Марине — двадцать один. Молодые организмы витаминов требуют. Ну а пока наши герои заканчивают трапезу — кто чаем с лимоном, кто кофе со сгущенным молоком, познакомим читателей с ними поближе.