Чертова мельница

Вот теперь на него уставились все четверо — без страха, но и без особого любопытства. Лошади, фыркнув, подняли головы и тут же отвернулись, продолжая спокойно пастись.

— Не похож на бешеного, — сказал пожилой. — Ни капельки. А для бродячего не особенно и худой… Тебе чего?

— Ага, сейчас! — насмешливо подхватила девушка. — Сейчас он тебе и ответит человеческим голосом: здравствуй, дядюшка Патек, не угостишь ли похлебкой?

— У него слюнки текут, — сказала женщина. — Этак весь на слюну изойдет. Голодный.

Бородатый веско, с видом предводителя и самого главного тут обронил:

— Кости все равно останутся. Если умный — будет сидеть и дожидаться. А будет наглеть — отхватит палкой. Ага, лег смирнехонько… Умный.

Ну что же, по крайней мере, его не гнали и даже готовы были расщедриться на оставшиеся от ужина кости… Сварог лежал, разглядывая странников, переставших обращать на него внимание — только девушка временами с любопытством бросала быстрые взгляды. На шее у нее Сварог заметил серебряное ожерелье, потемневшее, искусной работы. Интересно. Фигляры принадлежат к самой низшей, Железной гильдии, ей, как и Медной, ношение не то что золотых, но даже и серебряных украшений категорически запрещено стародавними писаными правилами. А впрочем, это еще ни о чем не говорит. Женщины есть женщины. В большом городе к девчонке моментально прицепилась бы полиция и влепила нешуточный штраф, а вот в провинции на такие вещи обычно смотрят сквозь пальцы — за исключением провинциариев.

На поясе у бородатого висит внушительный нож с ручкой из оленьего рога — ну, на сей раз ничего противозаконного, в путешествии такое право имеет любой, и члены низших гильдий, и крестьяне. На груди у него, как и положено, гильдейская бляха: королевская корона, эмблема гильдии, два перекрещенных дорожных посоха, свидетельствующие, что обладатель бляхи не «приписан» к определенному городу или провинции — ничего странного, фиглярам так и полагается… У пожилого такая же бляха… и у девчонки тоже, значит, она числится полноправным подмастерьем… ага, и у женщины бляха на груди, а не ее уменьшенное подобие на цепочке на шее. В общем, все при деле.

Ну что, рискнем?

С того времени, когда Сварог увидел лежащий рядом с бородатым виолон, он уже не ломал голову, каким образом себя предъявить. Встал, подошел к виолону, приметился и царапнул струны когтями, а когда они издали немелодичный звон, поднял голову и взвыл. Еще раз дернул, взвыл…

Вот теперь на него уставились все четверо.

— Лопни мои глаза! — воскликнул пожилой дядюшка Па-тек. — Да он вроде бы как играет и поет!

Глядя на него, Сварог неторопливо кивнул пару раз.

— Ортог, ты видел? — охнул пожилой. — Кивает, будто говорит: ну да, так и есть… Эй… Ты собака?

Сварог, неотрывно уставясь на него, так же неторопливо замотал головой. И тут же отпрыгнул подальше — бородатый Ортог с неожиданным проворством выхватил нож, вскочил, пригнулся, целясь в Сварога хорошо заточенным клинком, не сводя с него глаз, распорядился:

— Патек, беги за топором! Маритана, Кайя, быстренько мне за спину!

Пожилой не так уж и быстро направился к фургону, поминутно оглядываясь. Девушка юркнула бородатому за спину, а вот женщина осталась стоять, пытливо разглядывая Сварога. Сказала раздумчиво:

— Отец, что ты раскипятился? Что уж так сразу?

— За спину мне! — сквозь зубы приказал Ортог. — Мало слышала про здешних оборотней? Кайя, кому говорю!

Женщина, не двигаясь с места, разглядывала Сварога с нешуточным любопытством.

— Отец, вечно ты торопишься… — сказала она спокойно. — Трудно, что ли, проверить?

Она достала из кошеля на поясе серебряную монету и бросила в Сварога — по-женски отведя назад всю руку. Промахнулась. Монета упала в паре шагов перед Сварогом. Мигом сообразив, что к чему, он подошел, спокойно наступил на нее, потом опустил голову и после нескольких безуспешных попыток все-таки ухватил зубами. Сел, держа монету в зубах, виляя хвостом.

— Ой, пап! — взвизгнула девушка. — Не действует!

— Ну, — поддержал Патек, успевший-таки вернуться с топором, но державший его в опущенной руке. — Нисколечко не действует. Ортог, отроду не бывало таких оборотней, чтобы на них серебро не действовало. Оборотня б жгло, как угольями…

— Может, монета фальшивая, — настороженно бросил Ортог, не отводя глаз от Сварога.

— Натуральное серебро, — спокойно сказала Кайя.

— Это точно, — подтвердил Патек. — Чтобы я да фальшивой монеты не распознал? Шалишь… Ортог, это, точно, не оборотень.

— Хрен редьки не слаще, — бросил Ортог. — Не оборотень, так обращенный, тут уж только одно из двух…

— Так ведь совсем другое дело…

— Не скажи, — упрямо возразил Ортог. — Мало ли за что его могли… Помнишь, в Ратардине рассказывали про того мерзавца? Который настолько достал деревню, что мужики собрали денег на знающего человека, а когда тот его оборотил волком, в лес погнали? Так что кто его знает, этого красавца…

— А вот мы сейчас и посмотрим, — спокойно сказала Кайя и направилась к Сварогу.

— Кайя! — прямо-таки взревел Ортог.