Чертова погремушка

          Наверно, я очень глупо выглядела с отвисшей челюстью и вытаращенными, как у мультяшного персонажа, глазами. Впрочем, девушка явно привыкла к тому эффекту, который производила ее внешность. Она только улыбнулась и слегка опустила ресницы, дожидаясь, когда нам с Никитой удастся справиться с собой и хотя бы поздороваться.

          Она действительно была высокая, на полголовы выше Кости, но никак не блондинка. Как я мечтала об этом роскошном темно-рыжем цвете волос, сколько красок перепробовала – без толку. Наверно, таким может быть только естественный цвет. Ох, если б у меня была такая роскошная грива – густая, почти до талии, крупно вьющаяся!

          За последнее время каких только красоток не было у Кости, но эта… Уже одних только волос хватило бы, чтобы убить наповал, но моя новая родственница была настолько совершенна, что я не могла найти в ней ни единой мельчайшей черточки, которую хотелось бы подправить.

          Белоснежная кожа, в меру высокий лоб, огромные ярко-зеленые глаза с длиннющими ресницами, высокие точеные скулы, тонкий, идеально ровный нос. А губы! А шея! А фигура! А одета как – просто, но с таким вкусом, что я тут же почувствовала себя неумытой деревенщиной.

          Наконец я с трудом перевела дух и ревниво скосила глаза на Никиту – неужели он тоже разглядывает ее, распахнув рот? Но он, как ни странно, смотрел на девушку, слегка сдвинув брови, как будто старался что-то припомнить. Я снова посмотрела на нее, и вдруг мне показалось, что и я где-то ее видела. Может быть, когда-то очень давно. Когда она еще не была так сногсшибательно красива.

          - Ну, познакомьтесь, что ли… снова, - ухмыльнулся Костя, насладившись нашим изумлением. – Моя супруга… Ангелина.

          - Линка??? – в один голос ахнули мы с Никитой.

          Она пришла к нам в седьмом классе, в середине сентября. В тот день первым уроком была физика. Я так хорошо запомнила это только потому, что физик Валерий Олегович был единственным учителем, который приходил в школу за час до начала занятий, открывал кабинет и разрешал нам туда заходить – остальные учителя мариновали нас в коридоре почти до самого звонка. Дождавшись прихода лаборантки Раисы, грозной дамы гренадерского вида, Вол (так мы его звали – по инициалам и в насмешку над плюгавой наружностью) отправлялся в учительскую пить кофе.

          До звонка на урок оставалось минут пять, когда в класс с грацией ледокола вплыла крайне примечательная особа.

          - Это 7-А? – спросила она густым басом.

          - Бу-бу-бу, - ответили мы в крайнем потрясении.

          Уж на что лаборантка Раиса была мощной, но эта тетка - намного выше и толще. Как раз про таких бородатый анекдот: «Метр. Метр. Метр. Где будем делать талию?». Впрочем, какой там метр - как минимум полтора. Обтягивал глыбу ядовито-зеленый сарафан. Пальто такого же тона, только чуть темнее, она перекинула через руку. Ноги… Да, вот ноги у нее были хороши. Идеальной формы, в изящных лодочках. Только сквозь светлые колготки пробивалась густая черная шерсть, которая, похоже, никогда не знала бритвы. В отличие от щек, свисающих по-бульдожьи на воротник-бант ярко-розовой блузки. Толстый слой крем-пудры не смог справиться с их сизым оттенком свежей побритости. Довершали картину иссиня-черные волосы, начесанные и залитые лаком до такой степени, что напоминали шлем древнегреческого воина.

          Разглядывая это чудо, мы не сразу заметили следующую в кильватере уменьшенную копию – хотя там тоже было на что посмотреть. Девчонка втиснула себя в едва доходящее до колен, тесное в груди коричневое шерстяное платьице нелепого фасона. Я еще подумала, что, наверно, это часть чудом сохранившейся школьной формы ее матушки. Не хватало только фартучка и пионерского галстука. Похожую на параллелепипед тушку подпирали тощие и не слишком ровные ножки-макаронинки в нелепых туфлях-мокасинах. На толстые щеки, в которых совершенно утонул нос, свисали жалкие рыжие косички. За спиной новенькая – кто же еще! – прятала огромный коричневый портфель с двумя замками, когда-то, наверно, очень солидный министерский портфель, а ныне – просто курам на смех.

          - Новенькая? – оживленно поинтересовался Вол, протискиваясь к своему столу. Его макушка доставала мамаше примерно до подмышки, а дочке – до подбородка. – Не волнуйтесь, мама, не обидим.

          Ледокол величественно кивнул и отчалил. Новенькая, оставшись без прикрытия, ссутулилась и смотрела себе под ноги.

          - Давайте-ка запишем вас в журнальчик, - Вол всех нас называл непременно на вы. – Как вас зовут?

          Как выяснилось позже, Ангелина лет до восьми жестоко заикалась. Потом как-то само собой все выправилось, но иногда, в пиковых ситуациях, язык ее все же подводил. На самый безобидный вопрос об имени-фамилии, она напружинилась, отчаянно покраснела и выдавила:

          - Анг-гел-лина… Ко-коу-рова.

          - Как? – под бурное веселье переспросил физик.

          - Коврова, - прошептала Ангелина.

          - Прекратили смех! – рявкнул Вол. – Пожалуйста, Ангелина, садитесь на свободное место. Вон туда, за вторую парту.