Чертова погремушка

          Обычно когда горячее уже съедено, наступает некий суетливый затишок. Кто-то бежит в туалет, кто-то покурить, кто-то возится с посудой. Я собрала грязные тарелки и понесла на кухню. Костя стоял под открытой форточкой и курил, глядя в окно.

          - Ленка, нам всем надо очень серьезно поговорить, - сказал он, не оборачиваясь. – Ты ведь не рассказала Никите, да?

          - Я хотела. Но не смогла.

          - Значит, расскажу я. Пойми, нам надо это сделать.

          - Еще совсем недавно ты говорил по-другому, - усмехнулась я, сгружая тарелки с подноса в раковину.

          - Все изменилось.

          - А Линка знает?

          - Знает. И ей тоже есть что рассказать. Да и тебе тоже – так?

          - Есть, - вздохнула я. – Очень даже есть.

          Мы вернулись в комнату. Пока нас не было, Никита разлил по чашкам кофе, открыл бутылку сливочного ликера, распечатал коробку конфет. Повисла неловкая пауза.

          - Ладно, я начну, - Костя сделал глоток кофе и поставил чашку.

          - Наконец-то, - пробормотал себе под нос Никита. – Неужели меня больше не будут держать за болвана?

          - Извини, Кит, - я ловко засунула ему в рот конфету. – Сейчас ты поймешь, почему тебя… это… держали за болвана. И заметь, я пыталась тебе рассказать, но… в общем, не вышло.

          Костя начал с самого начала. С того, как дядя Паша работал картографом, как он искал воду и как нашел клад в своей квартире. Потом рассказал о дядипашиной смерти, о чертовщине на похоронах, о тайниках с деньгами и о дневнике.

          - Подожди, - я остановила Костю, достала из ящика стола тетрадь, полистала и стала читать вслух обо всем, что произошло с дядей Пашей на Синем озере.

          - Так вот в какую Сибирь вы ездили в отпуск, - барабаня пальцами по столу, сказал Никита. – Кажется, я начинаю понимать, в чем дело. Откуда все эти твои… способности.

          - Способности? – переспросил Костя. – А мне вот ничего не сказала… про способности.

          - Пожалуйста, соблюдайте хронологию, - попросила Линка. – Значит, вы поехали с Ленкой в Сибирь. И что?

          - Я ж тебе рассказывал.

          - Мне рассказывал, а Никита вон не знает.

          Костя начал с нашего прилета в Красноярск. Мне тоже интересно было послушать его версию, тем более она несколько отличалась от моей. О чем-то – например, о своем стремительном романе с Веркой, он умолчал и вообще говорил в основном о том, что произошло с нами на Синем озере.

          - Я почему-то безоговорочно поверил, что со мной произойдет то же, что и с дядей Пашей, - рассказывал Костя. – Настолько поверил, что никак не мог смириться, когда этого не произошло. Все время ходил и пытался смотреть сквозь землю. А вообще все это время я был как во сне. Даже не во сне… Как бы вам объяснить-то? Знаете, бывает так, что несколько ночей подряд не высыпаешься, а потом идешь куда-то и вроде как спишь на ходу. Все вокруг видишь, слышишь, делаешь то, что надо. И в то же время видишь сон. Такой прозрачный, непрочный, но от него никак не отделаться. А еще было такое, что я как будто смотрел на себя со стороны и удивлялся – что это за, прошу прощения, мудила, что же он делает-то?

          - Ну, ты и вел себя соответственно, - заметила я.

          Костя посмотрел на меня коротко и со значением и продолжил:

          - Меня как будто на две половины порвало. Нет, даже не на половины, а на две неравные части. Один Костя был такой маленький, хиленький, робкий, вот он-то как раз со стороны и смотрел. А другой – большой и наглый. Помню, когда Ленка попыталась бросить в костер «погремушку», большой Костя отвесил ей затрещину, а маленький тихо скулил: ну зачем, ну почему.

          - То есть ты тоже разговаривал сам с собой?

          - Можно и так сказать, - кивнул Костя.

          - У меня не было такого ощущения, что я разделилась надвое, но на каждую мою более-менее здравую мысль отвечает какая-то сволочь с моим голосом, моими интонациями, только очень противными, вульгарными. Вы не представляете, как меня это достало, - вздохнула я.

          - Ну почему же, я – представляю, - усмехнулся Костя. – В общем, это был какой-то шок, что ли. А потом вдруг на меня начали обращать внимания женщины. Очень сильно. Прямо раздевали глазами. И я никак не мог в это поверить, - он опустил глазами и забарабанил пальцами по столу, но Линка накрыла его руку своею. – Со мной всегда так было – я бегал за девушками, добивался хоть какого-то их внимания, а они или просто меня игнорировали, или старались как-то использовать.

          - А Полина? – спросила я. – Мне казалось, что она тебя любит.

          - А что Полина? Ей просто очень хотелось замуж. Все равно за кого. А я по дурости позволил ей надеяться. Пока она надеялась, все у нас было более-менее неплохо. Но потом у нее кончилось терпение, мы начали ругаться…

          - Ну, Линка, вроде, не пыталась тебя использовать, - ехидно заметила я. – Во всяком случае, в школе.

          - Линка – это особая статья. Я же сказал, что просто боялся – задразнят. Так вот, - Костя повернулся к Никите, - я сразу не понял, в чем дело. Почему-то в голову не пришло, что «погремушка» может и другие какие-то желания исполнять. Это Ленка сообразила.

          - До меня тоже не сразу дошло. Тетка в поезде сказала: мол, ваш брат – дьявольски привлекательный мужчина.