Чертовка

Затем, разбрызгав поверх корня цикламена масло можжевельника, он зажег его. Теперь Белли окружало кольцо пламени. Гай снова пробормотал какие-то непонятные слова, обойдя вокруг Белли.

Потом Гай Бретонский перешагнул через огонь и вступил в круг, крепко обняв свою жертву одной рукой. Другая рука его принялась поглаживать ее тело.

– Какая ты нежная, – тихо произнес он, целуя ее в мочку уха. Язык его стал ласкать розовый завиток ушной раковины.

Изабелла застонала. Прикосновения его пальцев и языка были осторожными, но причиняли ей немыслимую муку: так сильно в ней успело разгореться желание.

– Пожалуйста! – всхлипнула она. – Прошу вас!

– Видишь ли, дорогая моя, – произнес Гай, – я не захотел наказывать тебя плеткой. Это маленькое наказание причиняет куда более утонченную боль, не правда ли?

Раздвинь ноги! – велел он, и Белли торопливо повиновалась. – А теперь, – обманчиво ласковым тоном проговорил он, – раздвинь эти складочки своими пальцами и покажи мне свою маленькую жемчужину. – Белли снова повиновалась, и Гай продолжал:

– Если ты закроешься без моего позволения, то мучения, которые испытываешь ты сейчас, покажутся тебе сладкими по сравнению с чарами, которые я тогда наложу на тебя. Белли. Ты понимаешь, моя крошка?

Белли кивнула, с ужасом пытаясь угадать, какой новой пытке он собирается подвергнуть ее беспомощное тело. Она увидела, что Гай сел перед ней на пол, скрестив ноги, и достал откуда-то длинное перо с остро заточенным концом. Кончик пера он приложил прямо к самой ее жемчужине. Это доставило на редкость приятное, но вместе с тем и болезненное ощущение. Зрачки Белли расширились от ужаса. Гай неутомимо водил пером туда-сюда по ее раскрытым прелестям, лишь иногда давая ей короткую передышку, поглаживая ее нижние губы оперенной стороной.

– Вы хотите убить меня! – выдохнула Белли.

Гай зловеще улыбнулся.

– Ты держишься неплохо, – заметил он.

Протянув другую руку, он взял кубок, который она прежде не замечала, и поднес к своим губам. Белли показалось, что он достает все эти предметы прямо из воздуха.

– Напиток, который я пью, называется сатириком, – сказал он. – Благодаря ему мое орудие не подведет меня этой ночью.

Осушив кубок, он отбросил его в сторону, но Белли не услышала удара о каменный пол.

Только теперь Гай Бретонский отложил перо, которым мучил ее все это время. Огненное кольцо угасло.

– Можешь ненадолго закрыться, – сказал он и, взяв ее за руку, вывел из волшебного круга и подвел к козьей шкуре, лежащей на полу перед камином. – Встань на колени, – велел он. – Сначала я возьму тебя, как жеребец берет кобылу в поле. – И, пристроившись у нее за спиной, он вонзил свое необычно увеличившееся орудие в ее горящую плоть.

Изабелла вскрикнула: отчасти от облегчения, отчасти от боли, ибо этой ночью он был просто огромен и вошел в нее еще глубже, чем обычно. И это было только начало. В последующие несколько часов Гай использовал Белли во множестве разнообразных поз; он велел ей умастить его жезл козьим жиром, умножавшим мужскую силу, и стал поистине неутомим. Когда он наконец решил, что с нее хватит, Белли уже была наполовину без сознания.

– Ты больше никогда не станешь смеяться надо мной, Белли, – сказал он и, проведя рукой перед ее глазами, погрузил ее в сон.

Когда Изабелла наконец проснулась, она обнаружила, что лежит в постели, но Гая рядом с ней не было.

Она лежала тихо, надеясь, что осталась в комнате одна.

Все ее мышцы болели, между ног саднило. Прошлой ночью Гай Бретонский проявил себя с той стороны, с которой Белли надеялась никогда больше не увидеть его.

И, почему? Потому что она сказала, что любила своего мужа, и Гай почувствовал в этом угрозу. «Неужели ваше колдовство не может заставить меня полюбить вас?» Этот невинный вопрос заставил его выплеснуть на нее весь свой гнев.

И тут в ее мысли прокрался другой, очень странный вопрос. А видела ли она вообще, чтобы Гай или Вивиана совершали настоящие колдовские деяния? Да, верно, они делали зелья и мази, но Белли ни разу не видела, чтобы они превращали какую-нибудь вещь в другую. Она не видела, чтобы они вызывали ветер или прекращали дождь. А разве не этим должны заниматься колдуны?

Любая старуха ведьма в лесу умеет готовить любовные зелья и притирания. А колдуны занимаются по-настоящему важными вещами; по крайней мере Белли всегда так считала. И за исключением странного состояния Хью, она не видела в этом замке никаких признаков серьезной магии.

А как насчет того страстного возгласа, который издал Гай в своем гневе? «Истинная любовь не приходит насильно!»

Может ли быть, что здесь вообще не замешана никакая магия?

Если же магии нет, то кто же она. Белли, после этого?