Чертовка

Белли обвила ногами своего любовника, всхлипывая от желания, пока он нес ее через комнату к постели. Уложив ее лицом вверх на покрывало, он стоял над ней и двигался в размеренном ритме, пока Белли не закричала от наслаждения, подобного которому ей еще не доводилось испытать. Ей показалось, что она сейчас умрет, но в это мгновение для нес это ничего не значило. Снова, и снова, и снова она достигала вершины блаженства. Как обычно, миллионы звезд взрывались под ее закрытыми веками, но на сей раз таким изобилием красок, что Белли была не в силах это выдержать. Она почувствовала, что Гай излил наконец в нее свою страсть, и тут же потеряла сознание.

Она пришла в себя, ощутив на коже легкие касания его языка. Белли заставила себя открыть глаза и увидела, что Гай намазывает ее живот медом, а потом облизывает его.

– Это слишком чудесно, – пробормотала она. – Слишком чудесно, чтобы вытерпеть, но если вы прекратите, я умру, милорд!

– Вижу, тебе понравилась эта милая игра! – с невинным видом произнес Гай.

– Это даже лучше винограда, – подтвердила Белли.

– Да! – Он приглушенно рассмеялся. – Я заметил, как тебе это пришлось по душе, Белли. На какое-то мгновение мне даже показалось, что ты хочешь проглотить меня целиком, сокровище мое. Ты просто не оставила мне никакого повода, чтобы тебя выпороть. – Он слизал последние капли меда с ее кожи и положил ей на живот свою темноволосую голову. – У тебя тело как у античной богини, – сказал он. – Как жаль, что у нас с тобой не может быть ребенка. Особенно сейчас.

– Почему сейчас? – удивилась она вслух.

– Когда на нашего предка наложили проклятие, – сказал Гай, – оно распространялось не только на мужчин из нашего рода, но и на женщин тоже. История гласит, что знатная женщина, проклявшая нас, прежде всего обрушила свой гнев на моего предка, Жана Бретонского, и всех мужчин, которые могут прийти ему на смену. Затем же, подумав, она прокляла и женщин, но это проклятие должно было осуществиться не сразу. Она хотела, чтобы наш род пострадал так же, как и ее собственный. Женщины нашего рода были вынуждены брать себе любовников, чтобы породить потомство; но было предсказано, что когда-нибудь на свет появится женщина, также неспособная продолжить род, и тогда наша родовая линия оборвется. Похоже, что эта женщина – моя сестра Вивиана. С тех пор как она достигла брачного возраста, она брала одного любовника за другим, но до сих пор так и не забеременела.

– Что же случилось с ее предыдущими любовниками? – спросила Белли.

– Естественно, она прогнала их, когда поняла, что они не могут дать ей самого желанного для нее дара – ребенка, – ответил Гай.

– А Хью она тоже прогонит?

– Нет, она влюбилась в него, так же как я влюбился в тебя. Она оставит его при себе, – сказал Гай.

– А кто он? Откуда он появился? – спросила Белли, поглаживая темные локоны своего любовника.

– Я о нем мало знаю, – честно признался Гай. – Думаю, он – англичанин. У Вивианы есть вассал, большой дурак по имени Ричард де Манвиль. Этот человек по какой-то причине сидел у де Манвиля в темнице, и Ричард хотел избавиться от него. Убить его он не мог по причине своей трусости. Вивиана увидела Хью и, несмотря на то что он тогда был в жалком состоянии, решила, что хочет взять его в любовники. И она привезла его в Ла-Ситадель вместе с сокольничим Аланом и шестью стражниками, которые сопровождали его.

– Должно быть, он любит вашу сестру. Иначе он наверняка попытался бы вернуться к своим землям, – заметила Белли.

– Он совершенно ничего не помнит о своей прежней жизни, – проговорил Гай. – Сокольничий сказал Виви, что его хозяина сильно ударили по голове. Кроме того, мне кажется, моя сестра не дает ему вернуть воспоминания с помощью своих снадобий. Впрочем, если она счастлива, меня это не касается. Хью – всего лишь простой рыцарь, иначе его родственники обязательно явились бы сюда за ним. Кроме того, если он имел дело с Ричардом де Манвилем, то он наверняка пустой человек. – Гай приподнялся и принялся целовать Белли.

Она заставила себя отвечать на его пылкие ласки. Ей предстояло выяснить еще очень многое, но она не решалась торопить его.

Утром, отправившись к птицам. Изабелла спросила Алана:

– Почему ты не сказал Вивиане Бретонской, что твой хозяин – Хью Фоконье из Лэнгстонского замка, друг короля Генриха? Если бы ты не побоялся раскрыть рот, то мы все уже, возможно, были бы дома!

– Вас там не было, госпожа, – ответил Алан. – А я был. Как только она взглянула на него, она тут же влюбилась. Неужели я должен был сказать колдунье, что она не может получить мужчину, которого желает? Сказать, что он женат, что у него есть сын? Да она бы тут же убила меня, и кто бы тогда позаботился о нем в первые дни, пока мы были здесь?

– Но неужели ни ты, ни кто-нибудь еще из лэнгстонцев не мог бежать отсюда, вернуться домой и рассказать мне, что случилось? Мы ждали вестей много месяцев. Потом я отправилась ко двору просить помощи у короля и чуть не пала жертвой его отвратительной похоти! – Изабелла нервно расхаживала взад-вперед вдоль клеток. – Ладно, это уже не важно.