Чертовка или укрощение строптивой

— Нет, красиво жуешь, — заметно отпускает её от напряжения. — Хорошо, что я у тебя вызвала светлые воспоминания. Сразу видно, что маму ты любил.

— Да, любил, — соглашаюсь с ней, почти не хмурясь от несправедливости, почему хорошие люди уходят от нас так быстро? Скорее испытываю светлую грусть, как правильно заметила Василиса.

— А твой отец? — осторожно задает вопрос она, словно чувствует, что я ему не обрадуюсь.

— Жив-здоров, не кашляет, — грубо отвечаю я, с ехидством.

Это выходит на автопилоте, не задумываясь, что эту грубость девушка может принять на свой счет.

— Он не знал о моем существовании до недавнего времени, — спешу пояснить я. — Теперь он пытается наверстать, но мне не очень-то нужны его запоздалые подачки.

— Понятно, — прячет она взгляд от меня.

— Что тебе понятно? — я вроде пытаюсь быть мягче, но от чего-то завожусь, что интонации моего голоса звучат жестче, чем мне бы хотелось.

Что-то нас куда-то не туда понесло и утро перестало быть томным.

— Понятна твоя обида на отца и твоя любовь к маме.

— Хочешь сказать, что я маменькин сынок? — придурок, млять!

— Не кричи на меня, пожалуйста, — побледнела лицом Василиса, и вся, как-то скукожилась под моим недовольным взглядом. — Если тема разговора неприятна, просто скажи мне об этом, я не умею читать мысли. Как, впрочем, и ты, иначе бы не делал далеко идущие выводы.

— Извини, чет я и правда затупил. Давай закроем тему о моем отце, ладно?

— Хорошо, — соглашается она. — Извини, если наступила на больную мозоль. У меня вот с мамой напряженные отношения, она…понимаешь, тоже часто кричит… а я не люблю скандалы, меня они нервируют. Поэтому давай сразу договоримся, решать все мирно, без эмоций. Если ты не передумал, конечно? — в конце добавляет уточнения, явно опасаясь, что я откажусь от её предложения.

Черт! Девочка, не надо меня бояться. Мне же наоборот импонирует твоя чрезвычайная разумность. Ната бы сразу крик подняла, если что не по ней, сделала бы меня виноватым. Никакого конструктива с ней не было и в помине. И «маменькиным сынком» как раз она меня и называла.

— Я понял, малыш, не кричать, не критиковать и договариваться. Ты мне все больше нравишься, Василиса.

— Можно я добавлю кое-что, Егор?

— Рискни.

— Можно и при наличии отца рядом, всю жизнь оставаться маменькиным сынком. Зря ты загоняешься. Я же вижу, что ты не такой. Спасибо твоей маме за это, — почти шепчет, с трудом подбирая слова и хватая ртом воздух, словно ей кислорода не хватает.

— Иди ко мне, — зову её.

— Зачем? — не понимающе хлопает глазками.