Чертовски неправильный номер

– Пока рано плакать, – поддразнил Линкольн, заметив слезы, бежавшие по моим щекам. – Я даже не добрался до лучшей части.

– Ничего не могу поделать, – всхлипнула я.

– Монро… милая, – начал он без шуток, но с теплотой в голосе. – Как только я увидел тебя, меня словно ударило молнией, как будто все звезды сошлись и исполнили каждое желание, которое я им загадывал… Они слили их воедино, чтобы вручить мне мою идеальную мечту. Единственную девушку, созданную специально для меня, – его дыхание участилось, и я наклонилась, чтобы запечатлеть поцелуй на его губах. – Для меня ты – все, – продолжил Линкольн, и я рассмеялась, потому что снова прозвучало это слово. – Я не знал, насколько был потерян и одинок, пока не встретил тебя. И теперь, когда у меня есть ты… Ты мой дом.

В груди у меня защемило, потому что я любила его невероятно сильно, до боли. Пока Линкольн продолжал говорить о судьбе, предназначении, о необъяснимом влечении, которое свело нас вместе, я думала о том, какой была бы жизнь, если бы я тем вечером не ответила на сообщение. Если бы просто проигнорировала его и занялась своими делами. Хотя это произошло не так уж давно, я уже не могла припомнить ту девушку, какой была. Напуганную, вымотанную и одинокую. То, что сделал со мной Линкольн, не описать простыми словами «изменил мою жизнь». Его присутствие в моей жизни стало лучшим подарком, ярчайшей звездой…

– Я собираюсь каждый день делать тебя все счастливее и счастливее, малышка, – шептал он.

А затем произнес слова, которые изменили все:

– Будь моей женой.

Я рассмеялась, и смех вырвался из моей груди, как пузырьки из бутылки шампанского.

– Ты спрашиваешь меня или утверждаешь, что я стану твоей?

Линкольн ответил незамедлительно, его глаза горели яростной решимостью:

– Определенно утверждаю. Думаю, я тебе уже говорил, девушка мечты. Если дело касается тебя, я ничего не оставлю на волю случая.

Я уже не понимала, смеюсь я или всхлипываю, когда поднесла трясущиеся руки к губам, потому что Линкольн вытащил кольцо с бриллиантом размером с мой кулак. Он нежно взял мою руку, медленно надел кольцо на палец и поднес его к своим губам.

На несколько завораживающих минут мы очутились в мире, полном магии и сияющих вокруг нас звезд, а затем я прыгнула в его объятия и осыпала его лицо тысячей поцелуев. Краем уха я уловила, что Билл неподалеку кричал и поздравлял меня.

– Что бы ты сделал, если бы я не сказала «да»? – наконец, спросила я в паузу, образовавшуюся между поцелуями.

Линкольн взял меня за руку и опустил ее к себе в карман, где я почувствовала характерную форму цепи. От изумления я хохотнула, а он в ответ ухмыльнулся, нисколько не стыдясь своего сумасшествия.

– Ну ладно, безумец, – пробормотала я, и он просто подмигнул.

– Ты готова выйти за меня замуж завтра, Монро?

– Завтра? – я ахнула. – К чему такая спешка?

– Я с первого дня был готов к тому, что ты станешь Монро Дестини Дэниелс. Мне нужно владеть тобой. Я отчаянно этого хочу.

Я не спорила, потому что… он был прав. Если появляется шанс испытать такую любовь, которая ломает тебя и исцеляет одновременно…

Ответ всегда должен быть утвердительным.

* * *

Мы не поженились на следующий день.

Мы поженились тем же вечером.

Линкольн попросил кого-то об одолжении, и вскоре я в простом белом платье уже стояла рядом с ним в администрации Далласа перед судьей и его милой женой и клялась Линкольну в вечной верности.

Линкольн позаботился о том, чтобы в клятвах не говорилось «пока смерть не разлучит нас». И это казалось правильным. Потому что мы оба знали, что Линкольн не позволит такой мелочи, как смерть, разлучить нас.

– Мы переходим к лучшей части нашей жизни, – сказал он.

И я ответила:

– Знаю.

А потом Линкольн сделал наше селфи и отправил его своему публицисту со строгим наказом – рассказать всему миру.

И это тоже казалось совершенно правильным.

* * *

Иногда складывалось впечатление, что нашей любви слишком много. Что эмоции, которые мы испытывали, поглотят нас и разрушат. «Это не может длиться вечно», – шептали мои демоны. Он уйдет.

Линкольн как будто всегда предчувствовал приближение темноты. Он прижимал меня к себе и часами боготворил мое тело, шепча, как сильно он меня любит, что я его душа, и он никогда меня не отпустит.

Его одержимость была живым, дышащим созданием, и я к нему пристрастилась, я жаждала его до мозга костей. Все в наших отношениях было нездоровым, именно о такой созависимости предупреждают все специалисты мира и молят сопротивляться ей. Но я бы от нее не отказалась.

Он давал мне все. Его внимание, любовь, тело… само его дыхание. И я в ответ отдавала все, что было у меня.

– Ты моя, – шептал Линкольн, сосредоточенно наморщив лоб, и медленно толкался в меня.

И я ему верила.

Если бы вы сказали десятилетней девочке, склонившейся над холодным телом матери, никогда в жизни не ставившей ее на первое место, что однажды эта девочка станет для кого-то целым миром, она бы не поверила.

Но теперь у меня не осталось выбора, кроме как поверить, потому что он вдохнул это знание в самую мою душу.