Чертовски неправильный номер

Я прильнула к нему, мое дыхание прерывалось. Он наполнял меня полностью, идеально. Я потерялась в ощущениях, одновременно и в удовольствии, и в боли оттого, что он находился внутри меня. Линкольн двигался, вдавливая меня в кровать, его толчки становились жестче, напористее.

– Ты должна кончить, красавица, – потребовал он, его слова эхом отдавались у меня в ушах. – Кончи с моим членом внутри.

Я не могла противиться. И не хотела. Я была на грани. Линкольн продолжал входить в меня, мое тело пылало. И как только я позволила себе расслабиться, меня захлестнул невообразимый экстаз.

Теперь и он стонал, оказавшись в погоне за собственным удовольствием. Его член пульсировал во мне, наполняя своим теплом, своей сутью. Теперь весь он был внутри меня. Стал частичкой, которая никогда меня не покинет.

– Каждый день, – прохрипел он, прижавшись губами к моей шее. – Каждый чертов день я буду находиться в этой идеальной киске.

Его слова повисли в воздухе, и я отчаянно хотела, чтобы он сдержал свое порочное обещание, наряду с остальными. Я хотела его каждый день, каждое мгновение, каждый вздох.

Линкольн перевернул нас, умудрившись не выйти из меня. Его член оставался твердым. Я лежала на груди Линкольна, его сердцебиение стало моим новым любимым саундтреком. По щекам побежали слезы. Все, что произошло между нами, напоминало священное действо, меняющее жизнь. Я почувствовала в душе горько-сладкую боль, осознавая, что этот момент останется в моей памяти навсегда. Выжженым клеймом, жгучим и несводимым.

Линкольн достиг своей цели. Он разрушил меня. И, если он после этого разобьет мне сердце, я не знаю, выживу ли.

Линкольн

– Ты когда-нибудь был влюблен? – пробормотала Монро, глядя на меня зелеными глазами так, словно я стал для нее, черт возьми, всем.

Я все еще находился внутри нее. И не хотел ничего менять.

– Нет, пока не увидел тебя.

Я был с ней предельно честен.

Глава 26 Линкольн

Я вышел на лед. Холодный воздух сразил меня, словно удар целой тонной кирпичей. По венам несся адреналин, пока я изо всех сил старался с головой погрузиться в игру, понимая, что это один из самых важных матчей сезона. Это наша последняя домашняя игра перед тем, как мы впервые выйдем на лед для первого раунда плей-офф. Мы собирались победить. Несмотря ни на что.

Я скользил к месту вбрасывания и издалека смотрел на Ари. Мы установили зрительный контакт, и я уверенно ему кивнул. Я знал, что он меня прикроет. Но ничьих больше глаз я не искал. На мне о сих пор остался запах Монро, и в голове на повторе прокручивались воспоминания о прошлой ночи, хотя сейчас для этого было самое неподходящее время.

Шайба упала, и игра началась. Толпа взревела, когда мы стали разыгрывать, передавая шайбу назад и вперед. Я взял ситуацию под контроль и пустился лавировать между игроками команды соперника. Быстро развернувшись, я замахнулся и забил наш первый гол в матче.

Атмосфера на арене наэлектризовалась, поскольку мы продолжали вести. Ари отразил удар другой команды, чем снова вызвал ажиотаж среди наших болельщиков. Он посмотрел на меня, и я показал ему поднятый большой палец. В ответ Ари ухмыльнулся, как самодовольный ублюдок, каким на самом деле и был. Конечно, он знал, что чертовски хорош.

Мы продолжали двигаться вперед, я забил еще один гол, а Ари провернул несколько решающих сейвов [14]. Игра складывалась великолепно, и пока у нас все было в порядке. Я все-таки взглянул на трибуны, больше не в силах не искать лицо Монро.

Вот она, сидит рядом с… моим отцом?

Мой желудок сжался. Ладони вспотели… сердце бешено забилось. Что, черт возьми, он здесь делал? Он не ходил на мои игры с того дня, как я поступил в колледж, и все же решил, что именно сегодня подходящий вечер? Я-то рассчитывал, что уж здесь-то с ней все будет хорошо.

Что он ей говорил?

Я пытался сосредоточиться на игре, но не мог отвести от них глаз. Я наблюдал, как Монро отвечала на какой-то его вопрос. Она старалась вести себя уверенно и вежливо, но я видел в ее глазах страх. Она теребила подаренный мной шарф, и ее руки слегка дрожали.

Я сходил с ума. И не мог собраться. Каждый раз, выходя на лед, я поглядывал в их сторону, словно в моем сознании появился ноющий зуд, который никак не проходил.

В момент рассеянности я пропустил передачу. Шайба пролетела далеко от ворот, и толпа разочарованно застонала. Я зарычал и повернулся, чтобы последовать за шайбой, но вдруг… Ударная волна от столкновения прошила меня раньше, чем я услышал звук. В мою грудь словно впечатался грузовик, выбивший из меня дух. Я лежал на спине, уставившись в потолок арены, и хватал ртом воздух. Под ребрами болело так, будто их вдавили в легкие. Я не мог пошевелиться.

Сквозь пелену боли ко мне прорвался голос Ари. Он вроде бы спрашивал, все ли со мной в порядке, но я не мог ответить. Я был в агонии. Тело отказывалось повиноваться. При каждом движении создавалось впечатление, что мои ребра сделаны из расколотого стекла, и они трещали с каждым вдохом.