Червонная дама

Она его не заметила и быстрым шагом направилась к автобусной остановке. Он провожал ее взглядом. Несмотря на разделявшее их расстояние, он с почти сверхъестественной ясностью различал каждую деталь ее облика.

Она ни капли не походила на Розелину. Правда, темноволосая, но коротко, почти наголо стриженная, к тому же низенькая и толстая. Судя по тому, что на ее пухлых ляжках, плотно обтянутых брюками из блестящей черной ткани, открывавшими голый живот, не виднелось следов полосок, она была или в стрингах, или вовсе без трусов. Перед уходом с работы она обновила макияж, но маникюр так и остался облупленным. В ожидании автобуса она грызла ноготь на большом пальце правой руки. У нее на шее красовались две родинки, на подбородке — еще одна. Он был уверен, что россыпи родинок покрывают все ее тело. Оба ее запястья обхватывали тонкие золотые браслеты, на одной руке соседствовавшие с часами дорогой марки, явно поддельными, а в левом ухе поблескивали три маленьких золотых колечка. Так, что же ему с ней делать?

Она видела его в агентстве, но он не верил, что она сможет опознать его или даже просто описать.

Он последовал за автобусом. Она проехала пять остановок и сошла на конечной, у вокзала Сен-Лазар.

Поддавшись внезапному порыву, он быстро притормозил у тротуара, навесил на мотоцикл замок и побежал за ней. В зале ожидания он едва не потерял ее, но в последний момент высмотрел в толпе, направлявшейся к платформе, ее невысокую фигуру.

Она села в поезд на Коломб. Он вскочил в тот же вагон. Купить билет он не успел, но все обошлось — контролеров не было.

Он проводил ее до темного кирпичного здания, расположенного в двух сотнях метров от вокзала, и следом за ней вошел в подъезд. В узком холле никого не было.

Кнопка вызова лифта горела, и он слышал шум поднимавшейся наверх кабины. Он выскочил на улицу и посмотрел наверх.

Две минуты спустя зажглось окно на пятом этаже.

Он вернулся в подъезд и осмотрел почтовые ящики. «Ф. Костер. 5-й этаж, налево». Ф.? Филиппина?

Он принял решение. Достал из кармана зеркальце, тщательно обтер его и сунул в щель почтового ящика. Затем покинул дом и зашагал к вокзалу.

Ему не терпелось увидеть Диану. Как ему хотелось поделиться с ней только что пережитыми впечатлениями! Он понимал, что это невозможно, и это его огорчало.

Но до встречи с ней ему надо заехать домой, переодеться и убрать в тайник оружие.

Подъезжая к своему кварталу, он заметил на улице машину, из которой вышли двое мужчин. Мужчины направились к одному из домов и позвонили в дверь. Им открыли, и они вошли внутрь. Что-то в повадке мужчин, с привычной бдительностью окидывавших взглядом окрестности, насторожило его. Он прокрался вдоль живой изгороди, которой был обнесен дом, и в палисаднике обнаружил красный мотоцикл «бандит» шестисотой модели. Он бегом бросился назад и с колотящимся сердцем помчался прочь.

Закопав в рощице арбалет, он долго сидел на земле, рядом со свежезасыпанной ямкой. Вечер выдался теплым; в тени деревьев вились мириады мелких мошек, слышалось щебетанье птиц.

Он обливался потом в своей куртке, но почему-то не догадался ее снять. От прежнего ощущения пронзительной ясности не осталось и следа. В голове гудело. Он чувствовал себя слабым и уязвимым, он в одиночку противостоял враждебному миру, желавшему ему зла. В хаотическом мельтешении обрывочных мыслей снова и снова возникала одна, заставлявшая его вздрагивать как от боли: полицейские опять задумали его провести.

Они не сообщили прессе всего, что знали. Они лгали читателям. Какое право они имеют обманывать людей? Значит, они засекли его мотоцикл. Ни марки, ни номера они не знают, это очевидно, не то давным-давно схватили бы его. Но они знают, что мотоцикл у него красный, а это уже опасно. С другой стороны, сколько в Париже красных мотоциклов? Сотни, если не тысячи. Он чуть успокоился, но ненадолго. Как же тогда они сумели подобраться к нему так близко? Он попытался сосредоточиться. Надо все обдумать. Звонки из телефонной кабины. Вот оно, единственное разумное объяснение. Они ищут наугад, проверяют всех владельцев мотоциклов, живущих по соседству с кабиной. Вывод? Ему больше нельзя пользоваться мотоциклом. Он потеряет мобильность, но разве у него есть выбор? Мотоцикл надо спрятать.

Он поднялся. Ноги затекли. Он чувствовал себя тяжелым и неуклюжим. Нет, так просто он им не дастся. Пусть он один против всех, но в этом-то и заключается его сила. Он всегда был один против всех. Никто никогда не помогал ему. Он всегда принимал решения самостоятельно. И на сей раз он их переиграет. Партия еще не кончена. Он победит.