Чешская рапсодия

— Пленных мне помогла раздобыть Фрося, — объяснил ему Ганза. — Нам ждать больше нечего, в особенности тебе, так Кнышев велел тебе передать. Прощайся поскорее с Зиной, поезд скоро отходит. Я останусь с ними. Мы подождем того черного, который ехал с нами из Филонова, а потом до Грязи. Его фамилия Гуреев. Сегодня весь день ищем его, но он куда-то спрятался, знаем только, что он где-то тут.

— Ладно, — согласился Матей, — Будь осторожен, они теперь знают, кто мы. В Филонове я тебе расскажу, как мне пришлось попотеть вчера. Если б не Зина, не знаю, брат, были бы мы сегодня живы. Ну, вернемся к женщинам.

Зина и Нюра проводили Матея к поезду. Зина молча прижалась к нему. Нюра тихо стояла рядом, и слезы поблескивали под ее длинными черными ресницами. Матей подал ей руку.

— Счастливый ты человек, цени Зиночку, она верная, — растроганно проговорила Нюра. — Если не вернешься к ней, пусть тебя волки съедят! А ведь жалко будет, славный ты парень. — Нюра быстро обхватила его за шею и поцеловала в обе щеки. — Это тебе от нашей станицы!

Зина улыбалась сквозь слезы. Матей еще раз поцеловал ее. Она с плачем снова потянулась к нему.

Поезд был набит до отказа. Матей взобрался на крышу вагона, уселся на свой мешок, поглядывая сверху на Зину и Нюру. Они держались за руки — черная Нюра и светловолосая Зина — и грустно махали ему на прощание. Вдруг появился Аршин Ганза, за ним Власта Барбора и запыхавшаяся Фрося. Она весело смеялась и кричала Матею, чтобы он был осторожен и не свалился под поезд.

Зина повернулась к Фросе, глаза ее засияли.

— Это и есть Фрося? — крикнула она Матею, указывая на появившуюся женщину.

— Познакомься с ней! — прокричал тот в ответ.

Он почувствовал большое облегчение, увидев, как его друзья пожимают друг другу руки и смеются. В этот миг он заметил Гуреева, тот пробирался к поезду, расталкивая людей чемоданом. Железнодорожники отгоняли пассажиров от переполненного поезда, но Гуреев, не обращая на них внимания, нахально лез вперед.

— Власта, черный! — крикнул Матей и, схватив свой мешок, собрался спрыгнуть с вагона, но сильная рука удержала его.

— Не валяй дурака, от поезда отстанешь, — сказал чей-то голос, и Матей признал справедливость этих слов, хотя не мог оторвать глаз от Гуреева.

Барбора и Ганза мигом очутились около «черного», преградив ему дорогу.

Власта толкнул его плечом, Аршин схватился за его чемодан. Тут подоспела и Фрося, дав знак двум чекистам, стоявшим в сторонке и будто только того и ждавшим, но Гуреев повернулся к Барборе, крикнул что-то, и в его руке сверкнул нож. Власта упал, в тот же момент и Фрося, схватившись за грудь, без звука рухнула наземь. Аршин выпустил чемодан, повис на спине Гуреева, изо всех сил заломив его руки. Гуреев отбивался ногами, стараясь сбросить с себя Аршина, но подоспевшие чекисты быстро с ним справились. Аршин подал одному из них тяжелый, будто свинцом набитый чемодан Гуреева и нагнулся к Власте. Нюра стояла на коленях около Фроси, гневно крича столпившимся зевакам, нечего, мол, глазеть на чужую беду.

В это время поезд тронулся, и Матей не решился прыгать. Он увидел еще, как Зина в отчаянии всплеснула руками, как железнодорожники с носилками прокладывают себе дорогу к Фросе и Власте, а Аршин жестами показывает ему, что скоро приедет. Алексиковский вокзал исчез за поворотом, Матей опустил голову, чтоб скрыть слезы; губы его дрожали. Он изо всех сил старался справиться с собой — и не мог. Что скажет теперь Киквидзе?

Бородатый седой человек, удержавший Матея от прыжка, наклонился теперь к нему и с укоризной сказал:

— Придумали тоже — прыгать с вагона, товарищ Конядра! Могли ведь под поезд попасть, а насколько я понимаю, едете вы не по пустому делу. Махорки не хотите?

Матей поднял голову и увидел суровое спокойное лицо и блестящую красную звездочку на околыше. Только теперь Матей вспомнил этого человека, который заведовал снабжением в дивизии Киквидзе.

* * *

Сведения, доставленные русскими разведчиками, совпадали с теми, что принесли Конядра с Ганзой. Не было сомнений, что неприятельское кольцо вокруг Филонова суживается. Киквидзе высылал на линию бронепоезда, конницу, пехоту — надо было во что бы то ни стало удержать железнодорожное сообщение между Москвой и Царицыном, но полки его редели, и вдоль полотна появлялись все новые и новые могилы красноармейцев.

Интернациональный полк большей частью самостоятельно предпринимал походы в села и на хутора. Норберт Книжек после последнего свидания со своей «Марией-Терезией» прихварывал, и казалось, болезнь принимает хроническую форму, так что вместо него в такие экспедиции ходили Вацлав Сыхра или Ондра Голубирек. Курт Вайнерт со своей батареей и Матей Конядра с кавалеристами были непременными участниками этих походов. Курт стал суров, он думал только о том, как научить артиллеристов стрелять еще точнее.

— Эх, Войта, было бы у нас хоть два немецких огнемета, как у Краснова, — искренне сетовал он, разговаривая с Бартаком, — я бы днем и ночью чесал его эскадроны в хвост и в гриву…