Чешская рапсодия

Первый Чехословацкий полк Красной Армии формировался в Пензе. Отдельные его подразделения высылали по всем окрестностям — подавлять мятежи против Советов. Полк этот тоже состоял из военнопленных и легионеров, которые не пожелали ехать на франко-германский фронт или в одну из французских колоний.

Ходили слухи, что первой партии легионеров, отправившейся в прошлом году на иностранных транспортах из Архангельска во Францию, пришлось четыре раза пересаживаться на другие суда, чтобы сбить со следа шпионов, чьей задачей было оповестить германский военный флот, на каких кораблях и по какому курсу они пойдут. Так эта партия благополучно ушла от германских подлодок и добралась до Англии, а оттуда, через пролив, до города Коньяк. Но удастся ли следующим партиям ускользнуть от вильгельмовских подлодок? На другом же пути, из Владивостока Тихим океаном и вокруг Африки, их тоже может подстерегать какой-нибудь подводный дьявол, а кому охота в конце войны погибнуть на дне морском? Тогда никто еще не знал, что в то время не было во Владивостоке ни одного французского или английского транспорта.

В такое смутное и бурное время, говорил Ян Шама, второй Чехословацкий красноармейский полк было можно назвать полком железных бойцов революции. Создавал его молодой грузин — начальник дивизии Василий Исидорович Киквидзе — из остатков киевского отряда чешских красногвардейцев численностью до пятисот человек и из тех, кого завербовали Пулпан, Даниел и Петник. Новая стрелковая дивизия, в которую вошел этот полк, должна была стать звеном в цепи частей Красной Армии, оборонявших дорогу Москва — Царицын. Сначала в полку почти не было словаков. Рассказывали, что командир нового полка, бывший поручик-легионер Норберт Книжек, познакомился с Киквидзе в одном из тамбовских ресторанов. Слово за слово — и договорились.

До войны инженер Книжек работал в Чехии на автомобильном заводе, а Василий Исидорович Киквидзе машины любил. Книжек и был тем самым легионерским комендантом на станции Тамбов, который своим решительным вмешательством спас от смерти девяносто легионеров. И, встретившись с Киквидзе в ресторане на другой день, Книжек рассказал грузину об этом случае.

— Где же теперь эти люди? — спросил Киквидзе.

— Вот вам еще игра случая: исчезли, как сквозь землю провалились. Но бог троицу любит — вчера из нашего штаба получено сообщение, что под Челябинском рота легионеров подверглась нападению красных партизан и была полностью перебита. Это нам на руку — и я ничего о них не сообщаю.

Два дня спустя Норберт Книжек пришел в ресторан в подавленном настроении.

— Дорогой командир, — сказал он Киквидзе, — я прощаюсь с Тамбовом. А как хорошо мне тут было! Барышню здесь сосватал, хотел увезти ее в Чехию, и вот. — приходится ставить крест на всех моих мечтах о будущем!

Начдив внимательно посмотрел на Книжека и застучал по столу пальцами.

— А я давненько о вас подумываю, товарищ Книжек, — начал Киквидзе. — Вы говорили мне, что вас отнюдь не восхищает далекое странствие через Владивосток во Францию. Вот и уходите из Легии, вступайте в Красную Армию. Нам нужны боевые офицеры, а у вас за плечами фронт. К нам идут даже царские офицеры. — Киквидзе взял Книжека за руку. — А когда все кончится и мы укрепим власть Советов, вы поможете нам построить автомобильный завод, а ваша тамбовская красавица ухватится за вас, как за выигрыш. У вас какое было звание в австрийской армии?

— Я командовал батальоном, и мне вне очереди присвоили звание капитана за оборону Перемышля. В Легии меня хотели восстановить в этом звании, если я докажу свою пригодность. Их мало вдохновляют мои успехи в австрийской армии, как и то, что я, офицер запаса, стал капитаном уже в тридцать лет. А мой принцип — воевать так воевать!

Пока поручик Легии рассказывал, за что он едва не получил в австрийской армии крест Марии-Терезии, Киквидзе, рассматривая его, обдумывал что-то. Он видел, как сражались чехи под Бахмачом и Ромоданом — умные и стойкие воины. В киевском отряде таких большинство. В Царицыне чешских офицеров назначали инструкторами интернациональных революционных отрядов. Хорошо действовали чехи и словаки и в отдельных отрядах в Самаре и в Царицыне. Да, люди грамотные, думают, как и он сам, о революции у себя на родине. Он потер кулаком ладонь левой руки и сказал:

— Поразмыслите о моем предложении, Норберт Иванович. Если вы сколотите Чехословацкий полк, я поставлю вас командиром. Мне нужно пополнить мою дивизию, у меня пока только три полка, два кавалерийских и один пехотный Рабоче-крестьянский. Вот бы к ним еще тысячи три ваших людей, прошедших фронтовую выучку и хорошо дисциплинированных! Пока что ваших у меня едва наберется человек семьсот.