Чешские Легионы в Сибири (Чешское предательство)

Эту скомканную и умышленную, извращённую историю одного из самых драматических эпизодов — Бенеш заканчивает так: [46]

«Вот краткая история нашего сибирского анабазина до конца 1918 года, без подробностей и без её прекрасного романтического блеска. Анабазис был в военном и общечеловеческом отношении — красивое и достойное удивления явление, а политически имел огромное значение для нашей борьбы. Наши простые солдаты из Богемии, Моравии и Словакии были призваны в австро-венгерские полки, перешли на сторону русских, после тяжёлых лишений и страданий, а главное, среди революционного хаоса, вступили в ряды добровольной и импровизированной армии, дрались некоторое время на фронте против тех, от кого они дезертировали, затем под эгидой своего великого вождя прошли через безграничную Россию и Сибирь, заняли, не взирая на все преследования, 8.000 километров железной дороги и огромную, прямо необъятную область, — чтобы достичь европейского театра войны кругосветным путешествием и принять своевременно участие в борьбе за свободу своей нации. Они привлекли к себе взоры почти всего света, когда им удалось создать затруднения большевицкому режиму, который был очень неприятен союзникам. И хотя они не достигли своевременно европейского театра войны, но оказали своим выступлением на другом конце света своими удивительными романтическими похождениями — значительные услуги всем, а в первую очередь их родине.

Неожиданная и единственная история! Все было импровизацией — военные легионы, их хозяйственная, финансовая и культурная деятельность, их солдатская жизнь, их традиции и развлечения, их вожди, командный состав и люди. Это были солдаты — selfmademen революции, тип своей расы, по существу не военной. Между ними и не было военных гениев, но большинство были добрые, солидные, добросовестные солдаты, с огромным позывом свершит что-то значительное и существенное. Их масса представляет отлично чешскую национальную психологию: сильная жизнерадостность,

стремлением (практическим, без фантастики решениям, известная крепость и выдержка в борьбе за свою цель, но также раздражимость, известная впечатлительность, фанатизм, несколько нездоровая ревность, пессимистическая легковерность при затруднениях и склонность к критиканству в спорных случаях. Те же свойства проявлены в общем и большинством наших солдат во Франции и в Италии.

Генерал Сыровой, как их начальник, был хороший тип. Он внушал солдатам доверие своей солидностью, прямотой, честностью и своими здоровыми суждениями. Солдаты знали, что он их не поведет на авантюру.

Особенного значения заслуживает хозяйственная, финансовая и культурная работа нашей сибирской армии. В ней проявился, как я думаю, всего лучше гений нашей расы. В массе наших войск быстро отыскались сильные индивидуальности, которые сумели организовать и направить работу; но эта работа была понята и поддержана содействием каждого рядового солдата. Нельзя недооценит общую способность создать быстро и успешно большие хозяйственные предприятия — во время горячей борьбы в Сибири. Далее — эти предприятия вести, поддерживать сообщения, торговлю и связи с Японией и западной Европой, вызвать к жизни финансовые учреждения и организации, культурные заведения, газеты, театры, певческие хоры, оркестры, места развлечений — целый культурный аппарат значительно высокого уровня. Все это выказывает нас, как нацию, наши склонности, способности, достоинства и недостатки».

Что же добавить к этому после всего рассказанного на страницах настоящей книги?! Если бы это писал простой человек, то его ещё можно извинить наивностью, глупостью, или незнанием, или тем, что его введи в заблуждение. Но это ведь министр Чехословакии и один из главных руководителей всего чешского дела. Такой человек может допустит всю эту ложь только заведомо и умышленно. И изучение его книги показывает, почему он это сделал. Со страниц её так и выступает, так и бьет тот цинизм, с каким Бенеш не только рассказывает, но похваляется своей не всегда чистой ролью во время мировой: войны в передних министров Антанты. Он сам и его клика всё время тогда дрожали и боялись, что союзники заключат мир с центральными державами, а особенно с Австро-Венгрией. Последнее обстоятельство,—пишет Бенеш [47] — заставило его действовать ещё быстрее и стремительнее, чтобы создать возможно большее число faits accomplis и тем путём связать союзников всё новыми и возможно решительными актами.