Чешское время. Большая история маленькой страны: от святого Вацлава до Вацлава Гавела

Судя по фотографиям конца XIX века, в молодости Леош Яначек был хорош собой, но авторы памятника этому композитору выбрали иной образ: чудаковатый старик в пальто откинул руку так, словно внимательно слушает музыку, пробуя ее на ощупь трепетными пальцами. С нужным пиететом к памяти Яначека относится еще один культовый персонаж крепких моравских корней: Милан Кундера посвятил своему любимому композитору венок из трех элегантных текстов, собранных под одну обложку. По обыкновению, и в этой тонкой книжке Кундера воюет: против оценок Яначека как «всего лишь любопытного композитора из какого-то экзотического уголка Европы» в пользу его признания творцом современной культуры, в одном ряду с Флобером и Хемингуэем. Тут вот что нужно понимать: до того как эмигрировать из Праги в Ренн, Кундера уехал из родного Брно покорять Прагу. Его отец, известный в Чехословакии музыковед, был учеником Яначека, и в юности Кундера серьезно осваивал клавир. Это отразилось на его литературном творчестве, в котором сильны межпредметные связи. Целые главы романа «Шутка», например, посвящены моравскому музыкальному фольклору.

В Брно не заскучают любители религиозно-потустороннего туризма. В крипте собора Святого Иакова расположен один из самых больших в Европе оссуариев, в этой костнице покоятся останки почти 50 тысяч человек: под землю перенесли когда-то окрестное кладбище, потом о нем надолго забыли, но вот обнаружили при реставрационных работах и быстренько превратили в морбидный склад. Каждый спускающийся в это царство мертвых эффективно прочистит себе голову от будничных хлопот: встреча с вечностью напоминает о бренности бытия. Аккуратно сложенные в пирамиды и штабеля черепа тускло мерцают в свете неоновых ламп; что ждет нас впереди, в бесконечности будущего?

По силе художественного воздействия эта крипта, пожалуй, уступит другому известному костехранилищу, оссуарию в районе среднечешского города Кутна-Гора под названием Седлец, где в начале XII века был основан монастырь цистерцианского ордена. Интерьер седлецкого храма Всех святых целиком и с большой изобретательностью выполнен из человеческих останков, для оформления этой церкви использовали 40 тысяч отбеленных хлорной известью скелетов. Да-а-а, впечатляет мощный канделябр, собранный из всех костей людского тела (у каждого из нас их 206 или 208), впечатляет фамильный герб княжеского рода Шварценбергов из берцовых и тазовых, впечатляет доверху наполненная детскими черепами чаша, смонтированная из лопаток и ключиц, впечатляют развешанные под мрачными сводами морбидные гирлянды. В 1870 году остроумные князья Ш. наняли местного резчика по дереву Франтишека (Франца) Ринта, чтобы он привел в порядок груды скопившихся в храме и переполнивших местное кладбище останков. Ринт старательно их упорядочил, в том числе сложив во всех четырех храмовых приделах пятиметровые колоколообразные смертельные пирамиды, а в завершение работы расписался на стене мелкими косточками, грудными позвонками и фалангами.

В храме Всех Святых в Кутна-Горе хранятся останки почти 40 тысяч человек

Для оформления крипты храма Франтишек Ринт использовал все без исключения кости человеческого организма

Устройство открытых захоронений — известная забава суеверных и богобоязненных. Мне доводилось бывать в катакомбах Киево-Печерской лавры и в подземелье монастыря капуцинов в Палермо, рассматривать собрание празднично наряженных мумий в доминиканской церкви городка Вац в Венгрии, да и в очереди в мавзолей В. И. Ленина постоять, даром что там хранится только один экспонат. Эти артефакты собраны с единственной целью, они назначены выяснять отношения жизни со смертью, которые нас пугают, но для людей прежних веков выстраивались понятнее и привычнее. В контексте этой книги замечу вот что: понятие времени — хоть чешского, хоть моравского, хоть какого всемирного — в таких местах отсутствует, потому что время приобретает здесь свойство не иметь никакого значения.