Чешское время. Большая история маленькой страны: от святого Вацлава до Вацлава Гавела

Сорок лет своей семивековой истории город Злин неестественно назывался Готвальдовом — в честь чехословацкого коммунистического диктатора, сначала еще живого, а потом уже покойного. Выпала Злину такая сомнительная честь, это как Санкт-Петербург назывался Ленинградом, Рыбинск назывался Андроповом, а Варна называлась Сталином. Но вообще-то если уж переименовывать этот пусть не самый главный, но многим примечательный моравский город, то единственный обусловленный историей вариант — что-то вроде Батяград. Ведь не случись в Злине знаменитого обувного производства, фактически не было бы и Злина в том облике, в котором его знает чешский народ, — краевого центра с населением под 80 тысяч человек, памятника функционалистской архитектуры, а главное, гуманистической сказки о прекрасном союзе труда и капитала.

Злинское время проснулось и пошло́ в 1894 году, когда здесь возникло ничем поначалу не выдающееся семейное предприятие по пошиву ботинок, туфель, сапог, тапочек и башмаков. 18-летний в ту пору Томаш Батя подбил старшего брата Антонина и старшую сестру Анну на занятия обувным промыслом и бизнесом. Учредительным капиталом братско-сестринской фирмы стали 800 гульденов[35], оставшиеся троим детям в наследство от их рано умершей матери. Антонин, Анна и Томаш наняли 10 работяг и дебютировали традиционными для южной Моравии сапогами, для простоты их мастерили на стандартных колодках, одинаковых для правой и левой ноги.

Через два года Томашу в голову пришла идея, оказавшаяся производственно плодотворной: наладили пошив дешевых мужских туфель из холстины, на кожаной подошве. Купили немецкие швейные машины. К началу XX столетия братья Батя построили обувной цех на 120 работников, а еще через несколько лет Томаш отправился за океан усваивать американские приемы менеджмента. Из США он вернулся новым человеком, привез новые станки, завел новую бухгалтерию, новую систему мотивации трудящихся и новые методы организации производства. На предприятиях A&T Bat’a запрещалось работать медленно или некачественно, за это полагался вычет из жалованья, а когда социалистически настроенный профсоюз устроил по этому поводу стачку, заводчик немедленно уволил забастовщиков, всех до единого. Вместо них наняли людей со «двора», неквалифицированных, но зато голодных и готовых работать быстро и качественно. В 1907 году ежедневный объем производства составил 3 тысячи пар обуви.

К тому же периоду относится разлад Томаша Бати с одним из его ближайших сотрудников и старых приятелей, Франтишеком Штепанеком. История драмы такова: оба они, почти ровесники, состояли в романтических отношениях с сестрами Бабичковыми, дочерями уважаемого человека, директора злинской школы. Но Томаш оставил свою невесту Марию, узнав, что она больна неизлечимым в ту пору туберкулезом. Обстоятельства оказались сильнее любви: помолвка расстроилась, и это обошлось прагматично устроенному молодому человеку в 30 тысяч крон отступных. Штепанек проявил принципиальность, из лучшего друга обернулся злым неприятелем, из партнера стал конкурентом. Они соперничали и враждовали до конца своих дней. Марженка Бабичкова, да, умерла от чахотки, а пан Батя через пять лет женился на другой Марии, дочке заведующего венской Императорской библиотекой. Единственный сын и наследник счастливой четы, тоже Томаш (известный и как Томик), родился через два месяца после начала Первой мировой войны.

Злые языки утверждали, что на этой войне Батя и поднялся по-настоящему. Его предприятие в 1914 году получило от правительства Австро-Венгрии заказ на пошив 50 тысяч пар солдатских ботинок. Считают, что злинская фабрика обула половину императорской и королевской армии, оставаясь ее поставщиком до самого горького конца страны Габсбургов. На предприятия Бати было не устроиться, потому что он вовремя платил и, главное, имел право предоставлять отсрочку от воинской службы. Батя также своеобразно крепил славянское братство: тяжелые армейские бутсы шили в Злине и русские военнопленные, эти-то, конечно, работали бесплатно.

Поражение и развал империи фирма Bat’a встретила, превратившись, как сказали бы сейчас, в холдинг: не только обеспечивала полный производственный цикл, но и выпускала различные товары для своих рабочих, а также реализовывала по всему миру собственную продукцию.